— Договорились.

* * *

Сидя в любимом ресторане, Джесси расслабилась. Это была маленькая итальянская траттория, где единственными украшениями зала были фрески на стенах. Джесси любила это место и знала всех его завсегдатаев. Она заказала для них блюдо креветок в чесночном соусе и разные салаты. Это заведение также отличалось от итальянского ресторана в Седоне, как придорожная закусочная от нью-йоркского мясного ресторана.

Джесси знала, что ему здесь понравится. Местечко было абсолютно лишено налета претенциозности, как и он сам.

Закончив еду, Росс довольно вздохнул:

— Мне понравился твой выбор. — Он наблюдал, как ушли последние посетители, и они остались одни.

— Я так и думала, — откликнулась Джесси. — Подожди до завтра, и отведаешь лучшей пиццы в мире.

Росс пристально посмотрел на нее:

— Ты любишь Атланту, правда?

Она знала, что он имеет в виду.

— Это единственный дом, который у меня когда-либо был. Мой… отец много переезжал, и у нас никогда не было настоящего дома, лишь трейлеры и служебные помещения. Потом я жила в общежитии колледжа. Этот коттедж… мое первое собственное жилище. А Солу я очень благодарна, он помог мне найти любимое дело. Завтра я покажу тебе магазин. — Она услышала гордость в собственном голосе.

Его темные глаза стали непроницаемыми.

— А Седона? — спросил он.

— Я почти полюбила ее тоже, — призналась она.

Почти.

— Не могу осуждать тебя.

— Дело не в этом. Ведь здесь тоже происходили странные вещи. Просто того, что я имею здесь, я добилась сама. А «Сансет» я не заслужила.

— Значит, поэтому ты так распорядилась своим голосом?

— Частично и из-за Сары тоже. Кроме того, мне невыносима мысль, что поместье можно разбить на поля для гольфа и участки под типовые коттеджи.

Ни одна из причин не была той, которую он хотел услышать. Она не сказала, что однажды «Сансет» может стать ее домом, в том числе и потому, что там живет он. Одернув себя, Росс подумал, что не должен желать этого. Она с неприязнью воспринимала окружавшие ее в «Сансете» ложь и обман. Что она сделает, узнав, какова его роль в этом?

— А если ты ничего не найдешь в книге?

— Тогда я отвезу ее Саре, когда вернусь за Беном. Она покажет всем, что в чертовой книге ничего нет.

Он улыбнулся, услышав вырвавшееся из ее уст ругательство, и она поморщилась.

— Обычно я стараюсь сдерживаться.

— Удивительно для человека, выросшего на конюшнях.

— Я пыталась вырваться из этого круга, — сказала Джесси, не добавив, что в те времена отчаянно хотела походить на настоящую леди, чтобы ее перестали называть «соплячкой Джона».

— Мне знакомо это чувство.

— А ты пытался?

— Нет. Я часто хотел стать другим человеком, — признался Росс. — Но я не пытался им стать. Вместо этого я дрался с любым, кого не устраивало мое настоящее. Я был не очень добрым ребенком.

— Думаю, ты был гораздо лучше, чем себя представлял.

— Я всегда попадал в неприятности, — возразил он.

— Держу пари, большинство из них возникали не по твоей вине.

— Ты всегда видишь в людях только хорошее?

— Нет, — ответила она. — Обычно я достаточно осторожна. Но я не представляю тебя нападающим первым. Если ты дрался, то был вынужден защищаться.

— О да, — криво усмехнулся он. — Я хотел доказать миру, что не такой плохой, как обо мне думают, но добивался обратного.

— Это было до или после того, как ты переехал к Саре?

— И до, и после. Наверное, в первое время на ранчо я был сущим дьяволом. Я ненавидел своего отца за то, как он поступил с матерью. Я отвергал заботу Сары. И ненавидел «Сансет», потому что в моем сознании он был неразрывно связан с отцом. — Помолчав, Росс продолжил: — Мне потребовалось много времени, чтобы понять, что Сара тоже была жертвой. Мой отец разбил ей сердце, но она все же не отказалась от меня. Я этого не понимал, каждую минуту ожидая, что она вышвырнет меня вон, как многие до нее. Но наконец я понял, что плохим поступкам нет хороших оправданий.

— Сара говорила, что ты увлекся лошадьми.

— Да, — просто ответил он. Короткое слово сказало ей больше, чем любая пространная фраза.

Это был знак доверия к ней. Однако Росс, очевидно, решил, что на сегодня хватит. Он поднялся:

— Нам пора.

Она кивнула. Росс подал ей руку, и она вложила в нее свою ладонь, ощутив знакомое тепло.

На улице он взял у нее ключи от машины и сел за руль. В отличие от Джесси, которая со смехом говорила друзьям, что могла бы заблудиться на собственной улице, он запомнил каждый поворот дороги, ведущей к ее дому.

Он хранил молчание, но Джесси чувствовала исходящее от него напряжение. Сегодня вечером они преодолели разделявшие их барьеры, отрешились от проблем, но все же он продолжал что-то скрывать, и Джесси не могла понять, связана ли его тайна с ним самим или является частью загадки, которую она силится разгадать.

Когда они приехали и вышли из машины, Джесси внимательно посмотрела на коттедж, прежде чем войти. Такая предосторожность вошла у нее в привычку со дня кражи, и в ней закипала ярость при мысли, что ощущение безопасности в собственном доме ушло навсегда.

Однако с Россом она чувствовала себя уверенно.

Росс вошел вслед за ней. Странно было входить в тихий дом. Обычно ее встречал радостный лай Бена. Джесси решила утром позвонить Саре и узнать, как чувствует себя ее пес.

Джесси включила свет, а Росс тем временем проверил все комнаты. Вернувшись, он обнял ее за плечи и привлек к себе. Его губы скользнули к ее уху.

— Мечтал об этом весь вечер, — прошептал он.

Ощутив его дыхание на своей коже, Джесси задрожала от желания. Она обвила руками его шею и губами нашла его губы, ищущие, жадные, требовательные.

Оказавшись в ее спальне, они в считаные секунды раздели друг друга. Их обнаженные тела слились в единое целое. Росс был бесконечно нежен, боясь неосторожным движением причинить ей боль.

— Мне лучше уйти, — прошептал он, хотя его глаза кричали обратное. — Не хочу сделать тебе больно.

— Нет. — Джесси увлекла его на кровать, лаская тронутую загаром кожу. Она почувствовала, как он содрогается от возбуждения, и ее захлестнула страсть.

— Только поэтому я не просил тебя остаться со мной, — сказал он, пожирая ее глазами.

— Я знаю, — улыбнулась она и, наклонившись, провела языком по его груди.

Застонав, он осыпал поцелуями ее тело, дразня и лаская до тех пор, пока она не потеряла голову от наслаждения. Тогда он вошел в нее, двигаясь в нежном и страстном танце любви, угадывая самые сокровенные ее желания и вместе с ней поднимаясь к вершинам блаженства.