П. Павленко (ГЛМ)

Чье сердце не обливалось кровью и не переполнялось состраданием к несчастным чернокожим, проданным в рабство жестоким плантаторам и бросающим последний взгляд на родимые пальмы какой-нибудь Гвинеи или Берега Слоновой Кости, прежде чем провалиться, под свист бичей, в ужасное жерло трюма? Вот картинка из школьного учебника, которая так и стоит перед глазами, не давая погаснуть здоровому пламени классовой ненависти. Наворачиваются слезы, и сжимаются кулаки. Нет, никогда и ни за что не простит простой советский человек эксплуататорским классам их жестокости, их подлости, их вероломства, ничто не вытравит из разгневанных сердец картины нечеловеческих условий, в которых содержались и перевозились эксплуатируемые народные массы – что при рабовладении, что при феодализме и капитализме!

СССР, хоть и морская, на три океана распластанная, держава, но в еще большей степени страна сухопутная. Рабства и прочей эксплуатации в СССР, по определению, нет и быть не может, а если кого и перевозят на работу группами, – бывает, конечно, что и в трюмах, но всё больше вагонами, – то именно самих этих проклятых эксплуататоров: разных буржуев, кулаков, прихвостней-эсеров, троцкистов, гнилых интеллигентов и прочую сволочь. Условия там, конечно, не очень, тесновато бывает, но все-таки ничего. И то – хватит им нашу пролетарскую кровь пить – пусть помучаются, поработают!..

А все-таки: как в СССР, в частности, из Москвы, перевозили заключенных?

Местом погрузки в Москве, как правило, были запасные пути недалеко от Казанского вокзала[482]. Черные вороны, перегороженные внутри так, чтобы двое конвоиров оказывалось сзади, доставляли заключенных из разных тюрем, в основном, из Бутырок и из Таганки. Построение перед вагонами, перекличка – сверка с эшелонными списками, затем погрузка в длинные вагоны с зарешеченными окнами.

С лязгом и скрежетом их сцепляют. И вот, встряхиваясь на стыках, эшелон медленно пополз на восток…[483]

В деревянных товарных вагонах[484], с учетом груза несколько переоборудованных, сооружались нары в два этажа – неструганый настил в два яруса. Рассчитывалось на 40 человек, точнее койко-мест. Но в каждом таком вагоне их было до 60, а случалось, что и до сотни человек. Пройтись, размяться места нет, разместиться можно только лежа.