— Послушай, он следит за нами еще из Рима, хочет добраться до Марко, потому что боится, как бы тот нас не обидел.

Не замедляя шага, сестра покачала головой:

— Поразительно — его волнует, что нас может обидеть Марко…

— Ио, нам нужно поговорить о…

— О чем?

— Ни о чем, а о ком! О Томасе!

Расталкивая паломников, она горько и сердито улыбнулась:

— Не к добру, Лола, дурно говорить о покойниках, разве ты не знаешь? Это очень опасно — вызывать призрак бродяги только потому, что он бросил тебя в джунглях, когда из-за этой войны ты и без того выросла ненормальной.

— Что ты надумала?

По ее лицу текли слезы.

— Ну, я говорила тебе, что мне до черта надоела вся эта обезьянья охота в джунглях? Оказывается, нет, не надоела! Вот черт! Запиши меня снова в свои свадебные игры, Лола! Потому что я настоящая обезьяна, хотя и не знала этого. Но хотя я настолько тупая, что просто удивительно, почему у меня еще не вырос хвост, я все равно должна доиграть эту комедию, прежде чем набью ему физиономию! И пусть он сам расскажет твоим родителям всю правду, потому что я не собираюсь быть его посредником! И ты имей в виду — если ты скажешь что-нибудь маме, когда рядом Марко, я просто взорвусь! Ты спрашиваешь, что я надумала? Я сделаю то, что должна. То есть доставлю тебя на Торчелло, где ты полюбуешься на этого «неудачника». — Она подтолкнула меня вперед. — Пробирайся сюда.

Высоко вверху над нами лучился неестественным светом небесный свод купола, напоминая сказочное видение, когда я, извиняясь и толкаясь, протискивалась в толпе, оставляя позади роскошный интерьер собора.

Уже темнело, когда мы встретились на площади с моими взволнованными родителями, с натянутым как струна Эриком и с Марко, погруженным в грустные размышления. Моего родного отца нигде не было видно. Напрягая усталую голову, я старалась придумать, как всех примирить, как облегчить страдания сосредоточенно молчавшей сестры; пыталась сочинить оправдания для совершенных нами краж и связанных с ними убийств, а также выработать план действий в ожидании коварной ловушки, несомненно, ожидавшей нас на острове, где должны, в конце концов, находиться остатки сокровищ когда-то могущественного государства ацтеков.

И все время мне слышалось, как кто-то будто нашептывает мне в ухо буквы «L-P-U-O».

Какое слово составляют эти буквы — просто «Лупо»? Или иной загадочный пароль?

Ужасное это свойство — любопытство! Призыв «надавить на Неудачника в соборе Санта-Мария-Ассунта», казалось, физически толкал нас на окраину Венеции к лагуне, отражающей яркое зарево заката, со скользящими по ней гондолами.

Около девяти вечера мы уже направлялись к острову сокровищ — Торчелло.

Наша лодка стремительно скользила по черным, отливающим свинцовым блеском волнам. Плавсредство, должное доставить нас к острову Торчелло, было не из тех изящных гондол, что грациозно покачиваются у набережной: мы находились на белой моторке, нанятой у какого-то рыбака благодаря умению заговаривать зубы, в одинаковой мере свойственному моей сестре и Марко.

Иоланда держала курс к дальней оконечности косы, образующей лагуну. Ее напряженный ковбойский силуэт терял свои резкие очертания по мере того, как становилось все темнее. Не знаю, что творилось у нее на душе, так как за все это время она не произнесла и десяти слов.

Я находилась на корме, а все остальные сгрудились на носу; выглядывающая из-за облаков луна освещала их фигуры призрачным светом.

Я осторожно приблизилась к Марко и Эрику, стоявшим на некотором расстоянии друг от друга и в темноте меня не видевшим.

— Я знаю, о чем вы думаете, — услышала я тихий голос Эрика.

— О деньгах? — спросил Марко.

— О Лоле.

— И о ней тоже.

— Советую вам о ней не думать. Вы не стали лучше по сравнению с тем, каким были во Флоренции.

— А я советую вам надеяться, что это не так.

Эрик промолчал.

— Дело в том, что я уже и сам не знаю, что мне делать. Золото? Что ж, оно никогда не помешает, верно? — продолжал Марко. — Но может, мне лучше пожелать полковнику, моему отцу, покоиться с миром и забыть о мести? Черт, просто не знаю. Понимаете, вы мне даже нравитесь, Гомара. Вы страшно впечатлительный и чувствительный человек и страдаете от этого. Должен вам сказать, дружише, у вас очень плохой вид после того, как… Впрочем, вы и сами знаете.

— Я совершил ошибку, — едва слышно произнес Эрик. — Хотел бы я… Я мог бы… Я не знаю, мог бы он…

— Не изводите себя сомнениями, Доменико непременно напал бы на вас, а потом на нее. И хотя мне эта история не доставила удовольствия, но вы поступили совершенно правильно. И к тому же… со временем вы поймете, что свои преступления всегда можно оправдать сотнями благовидных предлогов, и тогда вам станет гораздо легче. Я сам могу служить веским тому доказательством! Но к чему вы вгоняете себя в депрессию? Вы теряете под собой почву, приятель! Уж не думаете ли вы совершить что-нибудь в высшей степени безрассудное?

— Безрассудство — это ваш конек.

— Я только хочу сказать, что оно того не стоит. — Марко вздохнул. — Послушайтесь моего совета: забудьте о Доменико. Оставайтесь в настоящем — ведь оно необыкновенно, замечательно! Кто знает, что нас ждет?..

— Марко, — окликнула я, и оба быстро обернулись.

— Вы меня испугали, я даже не слышал, как вы подкрались…

— Я хочу вас спросить…

— Вы подслушивали…

— Скажите, что бы вы сделали, если бы выяснилось, что Томас жив?

— Лола, перестань! Умоляю тебя, довольно об этом! — попытался остановить меня Эрик.

— Жив? — весь передернувшись, переспросил Марко. — Но ведь он умер.

— Ответьте мне.

Пока Марко обдумывал ответ, я стояла рядом с Эриком, ощущая исходившее от него тепло. Марко ошибался насчет того, что Эрик теряет под собой почву: он был тверд как скала. Я поклялась себе, что завтра утром первым делом найму ему адвокатов, увезу отсюда, выйду за него замуж и сделаю все, чтобы он жил счастливо и беззаботно.

— Что бы я сделал, если бы оказалось, что де ла Роса жив? — повторил обращенный к нему вопрос Марко. — Наверное, что-нибудь ужасное. К счастью, нам не суждено это узнать. Эта, с позволения сказать, роза увяла и никогда не расцветет вновь. И я собираюсь взять передышку от садоводства и заняться развитием своих… Как вы тогда сказали? Ах да! Своих способностей к научным изысканиям! Потому что все участники давней вражды навсегда ушли из жизни, верно? Даже де ла Роса. Сейчас вы уже знаете об этом, правда, Лола? Я имею в виду, что Томас умер здесь и покоится где-то в этой лагуне.

— Я читала документы, обнаруженные нами в вашем рюкзаке.