Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Великолепные храмы, построенные им на юге России, и богатые вклады, пожертвованные разным монастырям, до сих пор служат памятниками его набожности.
Относя все свои успехи и удачи к Промыслу Божию, он видел в них лишь проявление особенной к себе милости и благоволения Господа.
Еще недавно, когда в бытность князя в Новогеоргиевске, было получено известие о первой морской победе принца Нассау-Зигена над турками.
— Это произошло по воле Божией, — сказал Григорий Александрович окружающим. — Посмотрите на эту церковь, я соорудил ее во имя Святого Георгия, моего покровителя, и сражение под Кинбурном случилось на другой день его праздника.
Вскоре принц Нассау прислал донесение еще о двух новых победах своих.
— Не правду ли я говорил, — радостно воскликнул князь, — что Господь меня не оставляет. Вот еще доказательство тому. Я избалованное дитя небес.
Сообщая Суворову об удачных морских действиях принца Нассау, Григорий Александрович писал:
«Мой друг сердечный, любезный друг! Лодки бьют корабля, пушки заграждают течение реки. Христос посреди нас. Боже! Дай найти тебя в Очакове!»
Во время осады Очакова князь однажды сказал принцу де Линю:
— Не хотите ли посмотреть пробу новых мортир. Я приказал приехать за мной шлюпке, чтобы отвезти на корабль, где будут производиться опыты.
Де Линь согласился, и они отправились на Лиман, но, к удивлению, не нашли там ни одной лодки.
Приказание князя почему-то не было исполнено.
Делать нечего, пришлось оставаться на берегу и смотреть издали на опыты.
Они удались прекрасно.
В эту минуту появилось несколько неприятельских судов.
На корабле поспешно начали готовиться к обороне, но второпях забыли о порохе, насыпанном на палубе и покрытом только парусом.
При первых же выстрелах порох вспыхнул, и корабль вместе с экипажем взлетел на воздух, на глазах Потемкина и де Линя.
— То же самое воспоследовало бы и с нами, — уверенно, с набожным видом, сказал он принцу, — если бы Небо не оказывало мне особенной милости и не пеклось денно и нощно о моем сохранении.
Таким безусловно глубоко верующим человеком был князь Григорий Александрович.
В столицу Потемкин прибыл вечером 4 февраля 1789 года. Дорога от Царского Села до Петербурга была роскошно иллюминирована. Иллюминация, в ожидании князя, горела по вечерам целую неделю. Мраморные ворота были украшены арматурами и стихами из оды Петрова «На покорение Очакова», выбранными самою императрицей.
«Ты с плеском внидешь в храм Софии!»
Екатерина была совершенно уверена в дальнейших успехах Потемкина.
— Он будет в нынешнем году в Царьграде! — сказала она Храповицкому после получения известия о падении Очакова.
Несметные толпы ликующего народа сопровождали торжественный поезд победителя до самого Петербурга.
Григорий Александрович остановился в Эрмитаже.
Скажем несколько слов об этом выдающемся из памятников Екатерининского времени.
Мысль создать Эрмитаж явилась у государыни совершенно случайно.
В 1766 году, проходя через кладовую Зимнего дворца, в комнате верхнего этажа императрица нечаянно обратила внимание на большую картину, изображающую «Снятие со креста».
Картина эта, после кончины императрицы Елизаветы, была перенесена сюда из ее комнаты.
Екатерина долго любовалась ею, и здесь у нее родилась мысль завести у себя картинную галерею.
Вскоре она повелела собрать все лучшие картины, находившиеся в других дворцах, а также приказала своим министрам и агентам при иностранных дворах скупать за границей хорошие картины и присылать к ней.
Таким образом были приобретены в течение нескольких лет известные богатые картинные коллекции: принца Конде, графов Брюля и Бодуэна, берлинского купца Гоцковского, лорда Гаугтона и еще много других.
Кроме покупок императрица заказала лучшим художникам снять копию с ложи Рафаэля.
К собранию картин императрица присоединила коллекцию античных мраморов, приобретенных в Риме, купила также все мраморные статуи у известного в то время мецената Шувалова; затем государыня приобрела у принца Орлеанского богатейшую коллекцию разных камней, античных гемм и стала покупать отрываемые в раскопках древности: монеты, кубки, оружие и пр.
Положив основание художественной части Эрмитажа, государыня избрала его местом отдохновения в часы, свободные от государственных занятий.
Здесь она делила свой досуг в беседе с Дидро, Гриммом, Сепором, принцем де Линем, Потемкиным, Шуваловым, Строгановым и многими другими остроумнейшими людьми своего времени.
Эрмитажем собственно называлась уединенная комната, где теперь хранятся эскизы и рисунки Рафаэля и других великих художников.
Она-то и дала имя всему зданию.
Из этой комнаты был выход в так называемую «Алмазную комнату», в которой, по приказанию императрицы, были собраны разные редкости из финифти и филиграна, агата, яшмы и других драгоценных камней.
Тут поместили все домашние уборы русских царей и бывшие у них в употреблении вещи: часы, табакерки, кувшины, зеркала, бокалы, ножи, вилки, цепочки, солонки, чайные приборы, перья, букеты.
Здесь хранились, между прочим, филиграновые туалеты царевны Софьи Алексеевны и царицы Евдокии Лукьяновны; хрустальный кубок императрицы Анны Иоанновны; серебряная пудреница Елизаветы Петровны, золотая финифтяная чарочка царя Михаила Федоровича; часы, служившие шагомером царю Алексею Михайловичу, модель скромного домика, в котором обитал Петр Великий в Саардаме; кукла, одетая по-голландски — копия с хозяйки этого домика; изображения Полтавской битвы и морского сражения при Гангеуде, высеченные резцом Петра; табакерки, игольник и наперсток работы Екатерины.
Впоследствии эти достопримечательности были расставлены по галереям Эрмитажа.
Первою из этих галерей считалась та, которая примыкала к южной части висячего сада.
Все три галереи были со сводами и имели около трех сажен ширины и четыре вышины.
Окна выходили только в сад.
Из первой галереи выстроен в своде переход через переулок в придворную церковь Зимнего дворца.
Вторая галерея, западная, примыкала к застройке флигеля, через который государыня из внутренних покоев ходила в Эрмитаж.
По обеим сторонам дверей находились вазы из белого прозрачного мрамора с барельефами, на подножках цветного мрамора, в четыре фута вышины.
Подле них стояли два женских портрета в восточных нарядах, в подвижных рамах.
Они были сделаны на императорской шпалерной фабрике.
В третьей, восточной, галерее были еще такие же две вазы.