Консультантом назначен Его Высочество принц Златоумов, как обучавшийся в Университете Восточного королевства. Ты обещал за зимние каникулы сделать программы.

— Не волнуйтесь Ваше Могущество, сделаем! Скажите, а вы как амулетчик имеете связи? У меня есть драгоценности, а мне нужны деньги.

— Покажи.

Я выложил ещё три таких же камня, как отдавал Покровской, только чуть крупнее.

— Это же карат по двадцать!

— Нет, только шестнадцать, и два по четырнадцать.

— Это примерно на две тысячи золотых. Что ты хотел?

— Я передаю камни вам, а вы мне через неделю выплачиваете полторы тысячи золотых.

— Я согласна, но если будут подобные камни с амулетной огранкой, это будет ещё дороже.

— Я попробую узнать.

Магесса ушла, а Эдуард смотрит на меня с вопросом в глазах.

— Глеб, а почему ты у Покровской не взял полторы тысячи, а у Казаковой сам запросил эту сумму?

— Потому, что Покровская эту сумму предлагала как аванс. То есть она на меня навешивала обязательства. Это стремление подчинить, то же самое, с чем мы с тобой уже боролись.

До сессии осталось две недели. После выходного дня, вечером неожиданно нас выдернули из коттеджа, меня и Алёну, у ворот нас ждала карета с гербами.

— Эдуард, чей герб?

— Герцога Назарова.

— Теперь ты знаешь, куда нас увезли.

— Да, как вернётесь, покажись, чтобы я не волновался.

И мы поехали. Кучер гнал в столицу, не соблюдая никаких правил, и через полчаса мы входили в очень богатый дом. Нас сразу провели в какую-то спальню, где на кровати лежал подросток лет тринадцати. У него были сломаны многие кости, порваны ткани брюшной полости, над ним стояла магистр Спиридонова, на лбу у неё выступили капельки пота. Понятно, что она удерживает жизнь в этом ребёнке, и силы у неё на исходе.

Я достаю острый нож и вспарываю всю одежду. Кто-то бросается ко мне в попытке не допустить, оттащить. Я накрываю нас четверых Хрустальным куполом: это меня, Алёну, паренька и магессу Спиридонову. Поставил Полог тишины.

— Алёна, останавливай кровотечение.

— Где?

— В лёгком, в правом.

— Есть.

— Очистка рук.

— Есть.

— Я подниму грудину, соединю рёбра, а ты их сращивай. Сможешь без вскрытия грудной клетки?

Грудину я поднимал, подсунув внутрь энергетический щуп.

— Два ребра срастила. Глеб, я не взяла накопители.

— В кармане смотри.

— А, да, я забыла, волнуюсь.

— Чего тут волноваться, всё знакомо.

— Все рёбра скрепила.

— Сканируй, осколков нет? Смотри прямо напротив сердца.

— Есть крупный осколок. А что с ним делать?

— Я прижму, а ты прирасти его к ребру.

— Глеб, у него печень повреждена, — это магесса Спиридонова подала голос, она ведь парня давно удерживает на краю могилы и поняла все проблемы его организма.

— Магесса, вы следите, чтобы юноша в сознание не пришёл. Алёна, я раздвину рану, ты вычисти внутри полости.

— Очищено.

— Держу края печени, сращивай.

— Готово, ещё чищу, кровь набежала.

— Отлично, закрываем эту полость. Алёна, осматривай, ищи все переломы.

Сам подошёл и, положив руки на плечи магессы, стал подпитывать её энергией. Краем глаза вижу, что за куполом беснуется какой-то мужик. Не до него!

— Глеб. Сломаны левая нога, левая рука и ключица.

— Начинаем с ключицы. Расслабь ему мышцы. Я держу кость встык, сращивай.

— Ключица в норме, давай посмотрим руку. Тут открытый прелом, со смещением.

— Ага, кость наружу торчит — это смещение?

— А как ещё сказать?

— Аня, всё нормально, расслабляй мышцы. Кость держу — сращивай. Делай ещё очистку и сверху, и внутрь раны, и внутрь кости.

— Глеб, там осколки.

— Вижу, давай, эти три приращивай. Теперь вот эти маленькие.

— С костью всё.

— Ну, теперь сосуды восстановим. Этот сращивай, Ага теперь этот.

— Крупные сосуды все, растворяю пробки. Есть кровоснабжение руки. Глеб, возле кисти кровь идёт.

— Останавливай. Рану чистим, сосуд сшиваем.

— Готово.

— Пробки?

— Удалила.

— Очистку раны, рану закрываем. Пошли обратно к ключице. Чисти рану, тут сухожилие порвано, давай сращивать, иначе инвалидом останется. Алевтина, вы как ещё держитесь?

— Ты меня хорошо подпитал я почти в норме.

— А кто там сердился?

— Мой жених, он очень ревнивый.

— Вы ему объясните, что вы целитель, вам голых мужиков приходится с того света вытаскивать. Если не поймёт, пусть идёт нафиг, иначе он вам всю жизнь отравит.

Женщина молча смотрит на меня.

— Глеб, сухожилие в норме, со спайкой, конечно, но это рассосётся со временем.

— Закрываем рану.

Потом мы в таком же ключе поработали с ногой. Восстановили кость, сосуды, очистили и закрыли рану.

— Алевтина, а где это ему так досталось?

— Это его конь так копытами. Пацан решил необъезженного коня приручить, зашёл к нему в стойло и получил.

Я достал из кармана-Саквояжа шёлковые трусы и надел их на парня. Перевернули его на живот. На спине только синяки. Это не страшно. Болеть будут, но это как наука, не лезь, куда не надо. Я ещё рубаху достал.

— Магесса, будите парня.

Подросток судорожно вздохнул и уставился на нас со страхом.

— На, рубашку одень, а то я сниму полог, там полно народу, а ты раздет.

Ему сейчас десять рубашек принесут, но мальчишку нужно отвлечь от тех ран и той боли, что были у него до лечения.

— Магесса Спиридонова, мы ваши ученики, всё делали под вашим мудрым руководством. Вы — вперёд, на решение дипломатических и финансовых вопросов. А нам бы побыстрее вернуться в Академию.

Я снял полог тишины, а потом защитный купол. В это время паренёк сидел на кровати, и застёгивал пуговицы на рубашке. К нему метнулась женщина видимо мать. Она стала его тискать, целовать.

— Осторожнее, переломы мы устранили, но у него ещё много синяков. Ему больно, когда вы его обнимаете.

Сдавливать паренька она перестала, но поцелуев стало ещё больше. Мы собрались бочком выскользнуть из помещения, но тут ко мне подскочил какой-то щёголь и схватил меня за грудки. Я сразу двинул его коленом ниже живота, он меня отпустил и мы пошли на выход. Магесса Спиридонова живо беседовала с хозяином дома, а мы подошли к человеку, похожему на дворецкого.

— Мы студенты, нам нужно срочно в Академию.

Он распорядился, и нас в карете отправили в Магоград, но до одиннадцати часов мы не успели, и на проходной нас записали как опоздавших.

На другой день ректор меня воспитывал, выгнал Алёну за дверь, а на меня орал матом. Его эмоциональное выступление сводилось к тому, что такие, как я, отравляют жизнь нормальным людям, мне всякие блага, а я не ценю. Выслушал всё молча и ушёл на занятия. Покровская ведь меня предупреждала, что он для меня враг, поэтому, на что