Родилась идея: заменить армию пасдарами и народным ополчением – «басиджами». Монтазери выступал рьяно за то, чтобы у пасдаров были и тяжелое оружие, и танки, и самолеты, и даже командные училища. Но не так-то все просто. В армии менялись командующие, но все они оставались профессионалами – военными с неплохой выручкой. А что у военных на уме – не известно.

Война с Ираком дала повод духовенству убрать армию из городских гарнизонов, направить ее подальше в районы боев. Банисадр явно тяготеет к армии, она – к нему. Происходят выпуски офицеров из училищ, и хотя во всех военных ритуалах появилось много наносного – исламского, все же армия остается армией. И технику офицеры должны хорошо знать. Чтобы пилотировать оставшиеся с времен шаха «Фантомы», одного знания Корана мало, да и крупнокалиберное орудие с помощью молитвы не наведешь. Поневоле на руководящие посты в армии выдвигались люди со знанием своего дела, а не Корана. Но вот удар. В конце сентября 1982 г., подлетая к Тегерану, разбился транспортный самолет С-130, на борту которого была практически вся военная верхушка, уже накопившая боевой опыт в войне с иракцами! Что это – диверсия? Случай? Ответ на долгое время, наверное, останется неясным. Были известны достоверно лишь некоторые вещи: армейцы видели попытки духовенства подменить армию «корпусом стражей исламской революции» – пасдарами; армейские части, как это ни парадоксально, не очень-то бросали в бой против иракцев – по минным полям голыми пятками маршировали, взрываясь и расчищая тем самым проходы, ополченцы, так называемые «басиджи». Духовенство опасалось, что победа над иракцами может быть добыта армейцами, тогда они неизбежно будут выдвигать свои требования перед власть имущими; в армии появилось множество мулл – «идейных наставников», заставлявших всех молиться по пять раз в день, невзирая на обстановку, даже соблюдать сорокадневный пост «рамадан»; в армии прогрессивные и патриотически настроенные офицеры, не стесняясь, говорили: «Дайте нам только выиграть войну, тогда мы возьмемся за социальное переустройство». Одним словом, у духовенства было много причин опасаться армии как единственной организованной силы в стране. В решающий момент во время революции армия сказала, что она будет «держать нейтралитет», и тем самым помогла ей. Ну а сейчас – будет ли в гипотетический решающий момент армия поддерживать духовенство, которое заботится лишь о собственном благополучии и всячески унижает армейцев?

В стране на руководящих постах появилось много, мягко говоря, странных молодых людей, в основном приехавших из США. Они быстренько отпустили нужной величины бороды, надели что похуже и стали «руководить», занимать посты министров, их заместителей, губернаторов, вице-губернаторов, начальников управлений, отделов в министерствах и ведомствах. Необходимыми знаниями они явно не обладали, так, кое-чему научились. Но командовали резво. Отличало их одно – резко отрицательное, доходящее до враждебности отношение к Советскому Союзу. Исламские обряды исполняли исправно, даже с налетом кокетства – смотрите, мол, я все знаю, что и как нужно делать, несмотря на то, что пробыл 10–15 лет в США. Кричали они и «смерть Америке!», но как-то вяловато, зато с удовольствием и во весь голос – «смерть Советскому Союзу!».

С такими людьми нам приходилось иметь дела каждодневно, проявляя при этом необходимую выдержку. Одним из таких деятелей был новый губернатор провинции Гилян. В начале 1981 г. познакомился с ним. Были и практические дела, и… интересно было взглянуть на человека, который утверждал и клялся, что сам видел «летающие тарелочки» над… зданием советского консульства в Реште. «Тарелочки», постояв некоторое время, затем направлялись в сторону Каспийского моря, значит – в Советский Союз, к себе домой. Прибыв в Решт, мы увидели, что на всем длинном каменном заборе нашего консульства намалевано большими буквами: «Шпионское гнездо США и СССР». Рядом «корпус стражей исламской революции» устроил себе казармы из бывших армейских. Только теперь все здесь выглядит по-другому: понастроили бойниц, где круглосуточно дежурят у пулеметов, подняли забор, ощетинили его колючей проволокой… Одним словом – крепость. Это, конечно, признак слабости власти, а не силы.

Губернатор – маленького роста, с лихорадочным блеском в глазах – тряс руку, начал из Корана по-арабски, сам перевел на английский… И пошел, пошел учить нас антиимпериализму. Навязчиво, примитивно и… неискренно. Еле-еле удалось повернуть его на практические вопросы, а в отношении его ярого антиимпериализма ответить: «Придет время, поймете, возможно, сами, кто по-настоящему борется с империализмом».

Сам губернатор учился, конечно, в США, затем преподавал физику в школе. Кончил беседу дружелюбно, тряс руку, клялся в дружественном расположении.

Но вот через день газеты поместили сообщение о беседе губернатора с советским послом. Со слов губернатора, конечно. Там говорилось, что он, губернатор, уличил советского посла во лжи (?!). Дескать, посол говорил о готовности его страны развивать торгово-экономические связи, а «мы – иранцы – этому не верим» (?!). И еще, конечно, какие-то поучения, которые он якобы делал послу. О чем говорил посол, разумеется, не писали. Пришлось посылать официальную ноту протеста в МИД Ирана.

Уже тогда, находясь в Реште, мы как-то особо почувствовали, что губернатор-то явно не к месту, не вписывается он в местную обстановку, какой-то чужой людям. Да нам гилянцы и говорили о неприязни к нему со стороны местных жителей. Мы поэтому не особенно удивились сообщению, что этот губернатор стал жертвой террористического акта, не известно как и кем совершенного.

Коснулась «исламизация» и армян, живущих в Иране. Всего в Иране армян насчитывалось около 220 тыс. человек, из них 130–150 тыс. человек жили в Тегеране, где было 26 армянских церквей, в том числе одна католическая, и 27 школ для армянских детей. Люди другой культуры, другого вероисповедания, образа жизни – армяне жили своей жизнью как небольшая колония. Привилегий особых не имели. Старались держаться вместе, объединялись в клубы, объединяла их также церковь, которая, однако, не признавала эчмиадзинского католикоса, а находилась в ведении «католикоства», управляемого… из Бейрута. И в Иране среди армян были и миллионеры, и крупные лавочники, и более мелкие собственники-ремесленники различных профессий. Много среди армян было интеллигенции. Часто совершали поездки в Советский Союз. Постоянно шел процесс репатриации желающих. Список был длинный – более 30 тысяч человек, иранские власти строго регулировали: отпускали на родину около 500 чел. в год. В целом армяне хорошо относились к Советскому Союзу, хотя, возможно, и состояли в разных партиях.

Иранское исламское духовенство не могло не обратить внимания на эту большую и довольно организованную, хотя бы и вокруг церквей, группу населения. Вообще можно сказать, что всякая организованность какой-либо группы населения как-то инстинктивно настораживала духовенство, оно как бы чувствовало для себя опасность от всего более или менее организованного и не находящегося полностью под его властью: армии, партий, союзов, обществ, даже армян…

Армяне – христиане, и христианская религия находилась в числе тех религий, которые признавались и шахом, и иранским духовенством: мусульманство, иудаизм, зороастризм и христианство. Все другие религии – еретические – потому запретные.