топорами»116. В Троицко-Печорском крае промышляла банда, которая совершила несколько убийств, разгоняла выстрелами крестьян, работавших в поле. Крестьяне, получив в милиции оружие, отправились в лес на облаву дезертиров117.

Результаты борьбы с дезертирством в 1920 г. превысили показатели за 1919 г.

В июле в Осинском уезде в районе Сайгатки удалось ликвидировать группу дезертиров. Было задержано 90 злостных дезертиров, 19 незлостных, уничтожено 15 землянок, убиты при сопротивлении с оружием три дезертира. Кроме того, был наложен штраф в 859 524 руб. и конфискована часть имущества у 9 укрывателей и 18 семей дезертиров118. «За умышленное и пристрастное укрывательство самых злостных дезертиров, находившихся в землянках в лесу и оказавших сопротивление с оружием в руках» штраф в 50 тыс. руб. был наложен на крестьян деревни Мартьяново. При этом у зажиточных крестьян конфисковали лошадей на шесть месяцев для обработки полей безлошадных семей красноармейцев119. 23 апреля на деревню Панькову Дубровской волости был наложен такой же штраф, но условный: если жители окажут содействие в ловле дезертиров и выдадут их всех в течение недели120.

В июне 1920 г. на деревню Пильвы Верхне-Буевской волости местными отрядами по борьбе с дезертирством был наложен штраф в 400 тыс. руб., «дабы население в корне прекратило укрывательство дезертиров»121. В деревне Новый Чат Бардымской волости постановлением Осинской комиссии на семь укрывателей был наложен штраф в размере 35 тыс. руб.122, в Рябковской волости – 50 тыс.123 Штраф в сумме 859 529 руб. предстояло выплатить жителям Сайгатской волости. На 300 тыс. руб. была оштрафована деревня Большая Талицза за укрывательство 12 злостных дезертиров. Штраф в 203 929 руб. был наложен за укрывательство дезертиров и попустительство им на жителей деревни Малая Талица Брюховской волости. Штраф жителей села Малой Усы Больше-Усинской волости составил 191009 руб., деревни Васят Дубровской волости – 100 000, деревни Моховой —200000, села Дубравы —50 000, деревни Кижи – 200 000 руб.124 Деревня Починка Крыловской волости «за прокармливание злостных вооруженных дезертиров» была наказана на 20 000 руб.125, деревня Коровино «за упорное укрывательство дезертиров местных и окрестных деревень» Ошьинской волости – на 150 000126, деревня Федоровка Елпачихинской волости «за укрывательство злостных вооруженных дезертиров и оказание помощи в пристанище» – на 489 446 руб.127

В Сарапульском уезде население села или деревни обязано было выплачивать за каждого дезертира тысячу рублей, а члены сельсоветов, не заявившие своевременно о нахождении дезертиров, – 100 рублей128. Семьи дезертиров и укрыватели кроме штрафов оплачивали «путевые» расходы работникам комиссий, что, прочем, вскоре было запрещено Пермской губкомдезертир129.

Обычно штрафы выплачивались крестьянами полностью. Однако данная карательная мера не всегда работала, вследствие чего укрывательство продолжалось повторно и так же повторно взыскивались штрафы и конфисковалось имущество.

Например, крестьяне деревни Федоровки Елпачихинской волости Осинского уезда, как указывалось выше, были оштрафованы на 489 446 руб., поскольку по сведениям опертройки № 2 от 10 июня 1920 г. давали пристанище злостным дезертирам, «несмотря уже на примененные репрессии ранее». Жители деревни Имыш той же волости «за укрывательство и попустительство злостных вооруженных дезертиров, несмотря на ранее принятые жестокие меры, продолжают это гнусное дело: штраф 436 400, на сумму 63 600 отказавшегося от уплаты гражданина Сагитова конфисковать лошадь и корову»130.

К ответственности привлекались и отдельные лица. Так, на жителя деревни Козловки Уинской волости Федора Домодворова комиссией был наложен штраф в 30 тыс. руб. условно, если он выдаст дезертира Ивана Домодворова в течение трех недель. При этом комиссией подчеркивалось, что Ф. Домодворов того «укрывает и знает, где он скрывается с товарищами»131.

В Осинском уезде деревне Верхняя Сыпа Аспинской волости следовало выплатить 365 тыс. руб. за укрывательство дезертиров и семей дезертиров. Семьи были взяты в заложники, но категорически отказались выдать дезертиров132.

Таким образом, многие крестьяне продолжали оказывать поддержку дезертирам. Преступления, связанные с укрывательством, распространились повсеместно. Привлечение к ответственности за укрывательство должно было происходить на основании операции, проделанной накануне опер-тройкой уезда, которая и предоставляла комиссии сведения об укрывателях. Затем комиссия по борьбе с дезертирством, «руководствуясь революционной совестью», принимала решение о дальнейшей участи укрывателей.

В Сосновской волости Кунгурского уезда в июле 1920 г. отрядом по борьбе с дезертирством было задержано – 10, в Березовской волости – 1, в Сажинской – 20 злостных дезертиров. Произведены конфискации в Сосновской волости: 5 коров, 6 лошадей; наложен штраф в 50 тыс. руб. В Сажинской волости в результате пяти облав были задержаны 3 дезертира. В Кыласовской волости: 3 облавы, в Троельжанской волости – 2, задержаны 4 дезертира и 1 бандит, бежавший из-под ареста. При побеге 1 человек был убит, 2 – бежали133. За тот же период добровольно явились: в Кунгуре – 314 дезертиров, в Оханске – 5, Чердыни – 45, Осе – 92134. В июле же в Осинском уезде за две недели выловили 1500 дезертиров135.

С 1 по 25 июля в Осинском уезде особым отделом Пермской губЧК было зарегистрировано 5000 дезертиров, общими усилиями выловлено 2970 человек, еще 69 человек – опер-тройкой. С 6 по 13 августа в Кунгурском уезде выловлено 60 дезертиров136. В городе Оханске в неделю добровольной явки явилось 160 человек137.

Согласно отчету Пермской губернской комдезертир, с 16 июля по 15 августа 1920 г. в губернии было зарегистрировано 3937 дезертиров. Одновременно добровольно вернулись 947 человек и еще 2990 – в результате проведенных мероприятий, а 4040 переданы уездным военным комиссариатам138. Из этого видно, что свою работу руководство Пермской губкомдезертир оценивало вполне удовлетворительно: сумели уклониться от призыва лишь 698 человек, или 18 %.

Согласно обобщенным данным, обнаруженным в фонде Пермского губвоенкомата139, вся масса дезертиров, выловленных и явившихся добровольно в Пермской губернии, «обрабатывалась» в несколько этапов. На первом этапе уездные комдезертиры направляли часть контингента (по-видимому, всех не явившихся добровольно) в распоряжение уездного военного комиссара, который, в свою очередь, направлял поступивший личный состав на укомплектование запасных стрелковых частей для последующей отправки маршевыми ротами на фронт, а также на укомплектование территориальных частей, дислоцированных на территории Пермской губернии, в уездные комиссариаты (6-й запасная кавалерийская дивизия, 6-й запасная артиллерийская батарея, 7-й запасной артиллерийский полк и 4-й запасной телеграфно-телефонный дивизион). Остальные дезертиры поступали в распоряжение Пермской губкомдезертир, где подразделялись на «злостных» и «менее злостных». Первые передавались в ревтрибунал, а затем, в зависимости от степени вины приговаривались к расстрелу, отправке в штрафную роту либо через пересыльные части губернского и уездных военкоматов – для прохождения службы в караульных частях140. Все эти мероприятия, судя по рассматриваемой схеме, тщательно документировались, порождая тем самым значительные документопотоки: взаимные донесения, сопроводительные письма и т. д. между всеми упомянутыми инстанциями.

Репрессивным