Английская атомная подводная лодка «Дреднот» с применением американского двигателя также строилась в Портленде. Ключевое различие между американским «Поларисом» и английской «Дреднот» заключается в том, что английская лодка создавалась как средство борьбы с подводными лодками. СССР имеет от 350 до 400 подводных лодок и строит три атомные субмарины. «Дреднот» создавалась как угроза советским атомным подлодкам, которые не обнаруживаются обычными методами.

Таким образом, лодки типа «Дреднот», первая из которых будет готова к началу 1962 года, планировалось снабдить тем оборудованием, которое испытывалось в Портленде. В это оборудование входят:

«Аппарат „запаха“» — может обнаружить подлодку по невидимым выхлопам дизельного топлива.

«Ледяные глаза» — аппарат для эхолокационного определения отверстий во льду, которые используются подводными лодками для подави свежего воздуха. Это устройство также содержит прибор, позволяющий подлодке определить свое местонахождение даже в том случае, если она находится подо льдом. «Финвейл» и «Амфион», экспериментальные дизельные подводные лодки, созданные в Великобритании, уже оснащены такими устройствами.

Гидролокационные установки — устройства, применяемые с конца Второй мировой войны. Радиус их действия в конце войны достигал шести миль, а теперь, насколько это известно, он увеличился до тридцати миль. Гидролокатор — не идеальное средство для борьбы с подлодками, так как существуют специальные покрытия, рассеивающие сверхзвуковые волны. Такие покрытия уже использовались Германией в конце войны. Тем не менее эксперты полагают, что русские до сих пор не располагают эффективными покрытиями подобного рода и что именно это было главной целью работы портлендской сети.

Но больше всего русские интересовались тем средством борьбы, от которого нельзя защититься. Это устройство, регистрирующее малейшие колебания в гравитационном поле, представляет собой маятник, который может быть установлен на низко летящем вертолете, определяющем изменения в гравитации. Это устройство работает на любой глубине, и его действие ничем не ограничено. Существуют веские причины полагать, что принципы устройства этого прибора также были переданы русским шпионами из портлендской сети.

Вернувшись к выступлению полковника Моната, мы узнаем, что у польской разведки 3–2 была особая функция: «3–2 получила задачу сбора информации обо всех силах НАТО. Существует даже специальный отдел, в котором обрабатываются данные о силах НАТО независимо от места их дислокации».

Таким образом, назначение Гарри на базу в Портленде получило полное одобрение 3–2. В 1951 году, когда он приступил к работе, на базе еще не были собраны все разработки по борьбе с подводными лодками. Фактически, концентрация этой работы началась спустя год после его перевода в ремонтный отдел базы. Его перевели из отдела подводного вооружения не из-за того, что подозревали в шпионаже, и не из-за того, что он много пил, а потому, что не удовлетворяла его работа.

В этом деле есть два эпизода, которые показывают, какой несовершенной была служба безопасности в Портленде. Когда Гарри перевели в ремонтный отдел, стало известно, что он никогда не проходил проверку службы безопасности. Стюарт Эрскин Крю-Рид, бывший единственным офицером безопасности в Портленде («мои просьбы о помощнике пропадают где-то между базой и Адмиралтейством»), объяснял, что Гоутон избежал проверки потому, что «его работа была не настолько важной, на проверку одного человека уходит шесть месяцев, а с тем количеством людей, которые работают в нашей службе безопасности, невозможно проверить всех, кто служит на базе». Кроме того, потребовалось шесть месяцев на то, чтобы получить подтверждение перевода из гражданского отдела, который, кажется, создан специально, чтобы защищать некомпетентных сотрудников. И это происходило в то время, когда в гражданском отделе Гарри был на испытательном сроке из-за несоответствия должности.

В мае 1958 года его жена пришла с жалобой к офицеру, следившему за испытательным сроком Гарри. Она сказала, что ее муж часто приносит домой секретные документы, взятые на базе. Рассказала также и о их семейной жизни, добавив, что Гарри «хвастается, что он будет работать в Адмиралтействе».

Этот офицер, человек осторожный по натуре, не сообщил об этом разведке ВМФ, объяснив это тем, что «все было похоже на роман» и он боялся, что в случае начала расследования его могли обвинить в клевете.

Интересно отметить тот факт, что английские законы о клевете настолько строги в своей защите человека, что клеветой может стать даже официальное заявление, сделанное в процессе следствия. В США такие заявления не считаются клеветой в том случае, если они сделаны не с намерением причинить вред и становятся частью официального доклада.

Благодаря этим недостаткам службы безопасности Гоутону удалось удержаться в Портленде, несмотря на все его минусы и уход жены, которая вскоре развелась с ним и вышла замуж за офицера ВВС.

Во время работы в Портленде монотонная жизнь Гарри была несколько скрашена вялым романом с сотрудницей. В соседнем отделе работала секретарем 46-летняя Элизабет Ги, которая, по английским меркам, вполне соответствовала понятию старая дева. Несмотря на скромное происхождение (она была дочерью кузнеца), ей удалось получить хорошее образование в частной школе. Во время войны она делала то, что могла, ее не взяли в армию, но она служила обороне страны, работая на авиационном заводе. В 1950 году поступила в отдел подводного обнаружения в Портленде, где и работала клерком до самого ареста.

Мисс Ги была типичной англичанкой с хорошей кожей, красивыми зубами и худощавым телосложением, которое в более поздние годы превращается в застывший вариант юности.

Элизабет жила в Портленде с 86-летней матерью, больной тетей и 76-летним дядей. «Она вела довольно скучную жизнь», — скажет на суде ее адвокат. Тем не менее у нее было любимое развлечение — бадминтон.

Гарри и Элизабет Ги были знакомы, потому что жили недалеко от Портленда. Это была обычная дружба, Гарри всегда отвозил ее домой после работы. Их знакомство продолжалось пять лет, и только потом они начали встречаться на свиданиях.

В 1958 году их отношения укрепились, так как Гарри переехал в трейлер, купленный им на деньги, которые были взяты в долг у Элизабет. К тому времени он уже не жил со своей женой.

Ухаживание включало визиты к матери Элизабет, поездки в Борнмаут (курорт недалеко от Портленда) и в лондонские театры.

Мисс Ги нравились дружелюбие Гарри, широкий круг его знакомых, благодаря которому у нее тоже появились новые друзья. Она вспоминала: «Куда бы он не пошел, везде встречал знакомых, а я, наверное, слишком застенчива, чтобы знакомиться с людьми».

Гарри ждал развода со своей женой, а мисс Ги ждала, пока все ее престарелые родственники уйдут в лучший мир. «Я бы вышла за него замуж, если бы у меня дома были другие условия», — говорила она.

В 1959 году Гарри купил дом в Портленде за 9 тысяч фунтов (около 25 тысяч долларов), а Элизабет помогала обустроить его. Ее влияние чувствуется в пятидесяти кактусах, украшавших дом в стиле Тюдоров, а также в постоянно стоявшей в гостиной рождественской елке. «Мы обустраивали коттедж, надеясь, что когда-нибудь сможем пожениться», — говорила она.