председателя КГБ скажете «нам нужно» и попросите вам просто не мешать, а строительством пусть НТК занимается из своих средств.

— Своих средств на триста миллионов?

— Ну да. Изыщем, как любит говорить Иосиф Виссарионович. Нужно изыскать.

— Ты точно сумасшедшая. И знаешь, почему я тебя просто не выгнал? Потому что ты, зараза такая, постоянно несешь всякую чушь и вообще антисоветчину. Но почему-то почти всегда выходит, что чушь твоя дает стране реальные деньги, а антисоветчина впоследствии оказывается чуть ли не основной линией партии… Но я честно тебе скажу: даже примерно не представляю, где взять триста миллионов. Или хотя бы половину для начала. Не подскажешь?

— Почему бы не подсказать? Мне не жалко, и, хотя это будет очередная чушь…

Строительство новой двухсоткилометровой железной дороги на север от Красноярска началось уже в конце октября. То есть для Красноярского края это вряд ли можно было назвать «строительным сезоном» уже и заморозки начались, и даже снег иногда с неба сыпался — однако кое-какие подготовительные работы еще можно было проводить. Самые что ни на есть подготовительные: трассу там разметить, выстроить сараи какие-то, поставить временное жилье для будущих строителей. Расставить вдоль будущей трассы небольшие электростанции и даже прокинуть временную узкоколейку — правда всего на сотню километров. Лаврентий Павлович, так и не уволенный с поста Председателя НТК, очень близко к сердцу воспринял замечание Старухи о том, что «деньги есть нельзя», и направил на эту стройку реальные ресурсы. В том числе — и почти двадцать тысяч человек из войск КГБ. То есть все же не «профессиональных бойцов», а новых, только что призванных — и стройка рассматривалась больше как способ выбора тех, кто на самом деле не боится трудностей и, что было не менее важно, умеет самостоятельно справляться с внешними вызовами, проявляя находчивость и умение все же трезво оценивать свои возможности.

Вторая стройка началась уже непосредственно в Новосибирске, и Лаврентий Павлович очень порадовался, что в тридцатом он — по просьбе Старухи — все же привлек к проектированию там мостового перехода Ленгидэп: тогда ленинградцы подтвердили, что лучшее место для постройки ГЭС — на четыреста метров ниже предварительно намеченного места строительства моста, и мост «сдвинули» почти на четыре километра ниже по реке. А теперь — поскольку ленинградцы проект самой ГЭС успели составить — началось строительство электростанции. На которой было запланировано поставить опять-таки не «деньги», а десять гидроагрегатов: семь по семьдесят мегаватт, два по тридцать и один на четыре мегаватта (правда последний — «для собственных нужд»).

Ну а первая стройка, которую всерьез начинать планировалось уже весной, на Казачинском пороге, тоже базировалась на уже подготовленном (на этот раз в Мосгидэпе) проекте. Там плотина требовалась побольше — но не в высоту, а в длину, а мощность у электростанции должна быть поменьше (всего триста двадцать мегаватт), но зато она обеспечивала и возможность свободного плавания по Енисею — так что какие-то средства НТК получил от Речфлота. Не сказать, что очень большие, но как раз на железную дорогу (точнее, на зарплаты ее строителям) должно было хватить…

А вот в Новосибирске с деньгами было довольно худо, все же там приходилось очень много народу переселять с затопляемых участков поймы Оби — но вот с чем в НТК было хорошо, так это с жилищным строительством, так что и с этим серьезных проблем не возникало. Проблем не было, вот только зарплату приходилось платить свезенным почти со всей страны строительным бригадам — и вот с этим получалось все довольно непросто. Впрочем, все же деньги чаще всего «изыскивались», то есть если смотреть по банковским счетам, то деньги все же были. А вот налички, чтобы рабочим зарплату на руки выдавать в городе, остро не хватало.

Настолько не хватало, что три четверти этих зарплат на руки вообще не выдавались, а зачислялись на специальные «личные счета» в «Сберегательной кассе НТК», отделения которой открывались по всему городу. А там деньги появлялись регулярно: точно так же по всему городу были открыты разные «магазины НТК», инкассация которых как раз собственными сберкассами и проводилась. Чего Лаврентию Павловичу стоило все это организовать…

Но — оно того стоило, тем более и определенный опыт в этом деле в Комитете уже появился: почти во всех ранее выстроенных «рабочих городках» такие «собственные» сберкассы уже действовали, просто теперь пришлось добавить операции по прямому зачислению средств на счета…

И работа кипела — а вот зачем она так срочно кипеть начала… По просьбе Веры Лаврентий Павлович пригласил в Москву Виталия Григорьевича, а затем с большим интересом наблюдал за тем, как очень известный физик слушает широко известного в очень узких кругах химика. И, судя по тому, как менялось выражение лица профессора, он понимал, что ему говорила Вера и, похоже, произносимому верил. Настолько верил, что даже не испугался тому, как его поначалу Старуха старалась запугать:

— Виталий Григорьевич, я вам сейчас кое-что расскажу… только вот когда вы все это от меня услышите, в подробностях услышите, то… я думаю, вы сами согласитесь с тем, что Институту радия придется переехать в какую-то Тьмутаракань. Но на всякий случай сообщаю: Тьмутаракань эта будет все же не совсем уж в глуши какой-нибудь, до, скажем, Нижнего Новгорода можно будет за день доехать, а до Москвы ­ вообще за пару часов долететь. Вот только и ездить, и летать мало кому будет позволено, а уж про публикации в научных журналах, даже отечественных, вообще забыть придется.

— И что же такого страшного и секретного я должен услышать?

— Я всего лишь химик, про физику процессов имею знания более чем поверхностные, так что многое вам самому домысливать придется. Но если не размазывать сопли по столу, то я собираюсь вам рассказать все, что вы хотели бы узнать про радиоактивные вещества.

— Боюсь, вы даже не представляете, что я хотел бы узнать…

— Представляю более чем детально. Итак, как вы, вероятно, уже знаете, при попадании нейтрона в атом урана он — при определенных условиях — делится.

— Ну да, и вы мне ничего особо нового не сообщили.

— А при других определенных условиях атом урана этот нейтрон поглощает и превращается… Уран двести тридцать восемь захватывает нейтрон и превращается в уран двести тридцать девять. Который, в свою очередь, как и все ядра с нечетными номерами, прекрасно распадается, он с периодом полураспада в двадцать три минуты испытывает бета-распад и превращается… превращается уран… уран превращается