litbaza книги онлайнУжасы и мистикаСамая страшная книга. ТВАРИ - Евгений Шиков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Перейти на страницу:
лампочка освещала громаду печи, котелки в загнетках, поленья, черно-белые фотографии с перечеркнутыми уголками. Покойники бесстрастно взирали на живых.

Дешевая, засиженная мухами репродукция Серова, фарфоровые рыбы в серванте, рядом, на алой подушечке, медаль за оборону Заполярья. На стене – ковер-картина «Утро в сосновом лесу», такой же висел у Лилиных родителей.

Лиля снова уставилась на окно.

Мысль медленно оформилась в голове.

«Забаррикадированный дом, спрятанный скот, собака в погребе…»

– Вы знали?

Кузьмич бросил на пол тряпку и потолкал ногой, небрежно размазывая рвоту.

«Я обедала гречкой, – невпопад подумала Лиля. – Наталкиной гречкой с грибами, собранными Ванягиным».

Она не сомневалась, что коллеги мертвы. Все до единого. Змеи не пощадят никого.

– Знал, знал.

Кузьмич был щуплым, невзрачным старичком с мочками длинными, как сережки плакучих ив.

– Про нашествие гадюк знали… – В голосе Лили зазвенели обвиняющие интонации. Да, Кузьмич пустил ее в дом, но ведь он мог предотвратить смерть невинных людей!

– Это так не работает, – угрюмо возразил старик. Он сел у печи и обхватил красными натруженными руками угловатые колени. Фарфоровые рыбы разевали рты, немо кричали за пыльными стеклами серванта. – Чужакам говорить о змеях нельзя. То, что я тебя в дом пустил, – плохо, очень плохо.

– Люди погибли! – вспыхнула Лиля. – Мои друзья!

Ни одна морщина не дрогнула на лице Кузьмича.

– Так надо. Это дань. Оброк.

– Какая дань? Кому? Чингисхану?

Гнев клокотал, и Лиля позабыла про зуд, про ноющие суставы.

– Змеиной Матери, – произнес старик.

– Что? – Лиля обомлела. Фыркнула, осмыслив услышанное: – Эти байки дикарей? Гадовы капища? Вы в них верите?

– Гажьи, – поправил Кузьмич, – а не Гадовы. И не байки, увы, а правда. Ты, ученая, мне скажи. Все ли нормально? – Он метнул взгляд в сени. – Ведут себя змеи так?

Лиля открыла и закрыла рот.

– То-то же.

– Вы… – Лиля осторожно подбирала слова. – Вы хотите сказать, это происходит здесь постоянно?

– Нет, – Кузьмич почесал нос. Из ноздрей торчали пучками седые волосы. – Раз в двадцать лет, в первый день Успенского поста. Мы зовем его Гажьим днем.

«Он сумасшедший, – ужаснулась Лиля. – Я заперта в доме с безумцем, а снаружи змеиное гнездо!»

Громко тикали настенные часы.

– Раз… в двадцать лет… – Лиля кашлянула. – Змеи нападают на людей?

– Здесь, в треугольнике между капищами древних. На моей памяти это четвертый Гажьий день.

– И вы не извещали правительство? Вы… просто живете тут как ни в чем не бывало?

– Существует договор, – твердо сказал Кузьмич. – Его заключили задолго до моего рождения и рождения моих дедов. Мы прячемся, и змеи нас не трогают. А те немногие, кто рассказывали о Матери чужакам… – Кузьмич перекрестился.

– Чушь! – выпалила Лиля.

– Он тоже так считал. – Кузьмич ткнул артритным пальцем в портрет молодого парня, позирующего у берез. – Крестник мой, Валик. Отслужил и перебрался в Комсомольск-на-Амуре. Два года там прожил. Письма писал, слал посылки. Рассказал жене о наших… заблуждениях языческих. Ради хохмы. Она на поминках вспомнила этот разговор… – Старик покачал головой, осуждая. – Врачи сказали, его укусила змея. В городе, в ванне, на шестом этаже!

«Соглашайся с ним, – шепнул внутренний голос, – он малахольный, не спорь, соглашайся, только сама не верь!»

Поведение гадюк, безусловно, имело рациональное объяснение. Революционное научное рациональное объяснение.

«Повторяй это снова и снова».

– Ладно, – сказала Лиля, – говорить о змеях нельзя. Но как-то по-другому? Отослать нас куда-нибудь? Да хотя бы в погреб заманить и запереть?

Старик невесело хохотнул, заставив собеседницу вздрогнуть.

– Лучше тогда в «Московскую правду» письмо про Гажьий день написать! Вы! – он нацелил на Лилю палец. – Вы-то Матери и нужны!

– Мы?

– Вас как дудочкой манит сюда аккурат к Гажьему дню! В шестидесятом – туристы. В сороковом – археологи. В двадцатом – заблудившиеся республиканцы. И раньше, раньше, раньше! – старик хрипло каркал и яростно жестикулировал. – И баба! Баба среди вас всегда есть, голубушка! Чтоб, стало быть, Мать заново родилась! На двадцать годков – а тайга не сдюжит без Матери!

Бессвязный бред старика был грубо прерван на полуслове. В дверь избы постучали. Кузьмич побледнел.

– Тише, – шикнул он. – Тише сиди.

Лиля смотрела то на безумца, то в сени.

– Сынок ейный пожаловал…

– Дедушка… – Лиля поднялась со стула. – Вдруг это спасатели?

– Да! Как же, – старик захихикал мерзко. – Змееносец это. Думает, мы дураки.

– Хозяин! – крикнули снаружи, и радость заполнила сердце Лили. Она узнала голос Черникова. Живой!

– Вася! – Лиля кинулась в сени, но жесткие мозолистые пальцы сомкнулись вокруг плеча.

– Идиотка! – зашипел Кузьмич. – Нас обоих погубишь!

– Отпустите! – Она дернулась, но тщетно. Старик, хилый с виду, не разжал хватку. Притянул к себе грубо. Завоняло кислым потом и мочой. Лиля, впрочем, пахла не лучше.

– Вася! Я тут!

Кузьмич вдавил ее лицо себе в грудь. Объятия будто стальные обручи.

– Сам виноват, чертов дурак… – Он в сердцах харкнул на пол. – Прячься не прячься, Змееносец сквозь стены смотрит. Валика вон где нашел… дурак, пожалел тебя…

– Хозяин! – окликал Черников со двора. Только бы не ушел!

– Вася, – всхлипнула ослабевшая Лиля. – Шофер наш…

– А лет шоферу сколько, знаешь?

– Двадцать семь…

– Хах! Первый раз… дай прикинуть… да, точно. Первый раз он в деревне до войны появился. Мне сколько было? Тридцать? – Кузьмич послал в сени ненавидящий взгляд. – Валика моего… Антонину… Глашу пятилетнюю… потому лишь, что она туристам про змеек ляпнула, от мамки услышав… Но они решили, детский лепет… а Глаше в кроватку полоз залез…

– Хозяин! – Черников не сдавался. – Открой!

– Ишь! – рыкнул старик. – Не отстанет, бесовская гнида.

– Это Вася, – устало твердила Лиля. – Обыкновенный парень.

– Был обыкновенным. Видать, полез, куда не надобно. На капище ковырялся. И нашла его Змеиная Мать! До него другой был. Из каторжников…

Лиля не вникала в стариковскую болтовню. Почти повисла на Кузьмиче и рассматривала его ухо, поросшее тонкими волосками.

– Без Змееносца Мать не родится, он…

Лиля вгрызлась зубами в мясистую мочку. По языку потекло соленое. Кузьмич ойкнул и инстинктивно отшатнулся. Освобожденная, Лиля вылетела в сени.

– Вася!

Старик нагнал и толкнул в поясницу. Лиля упала на груду газет. Лапы безумца кандалами окольцевали щиколотки.

– Подумай! – взмолился Кузьмич. – Ты же видела гадюк! Почему они его не жалят?

Лиля замешкалась с ответом. И зачем вообще отвечать? Вопи, чтобы Черников выбил дверь!

Но она молчала, переваривая вопрос сумасшедшего. Кузьмич отпустил ее ноги и сел, вымотанный, на пол, среди смятых номеров «Советской звезды».

– Лилечка… – Черников выстукивал ритм по дверному косяку. – Ау!

Под землей надрывался пес Кузьмича. Лиля оцепенела. Старик проговорил:

– Мать дала Змееносцу свой клык. Чтобы змеи ему повиновались. Так-то, дочка.

– Хватит, – сказала Лиля. – Прекратите.

– Дурак. – Кузьмич расплакался как ребенок. – Старый я дурак.

За дверью прозвучала

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?