– Инъекции больше не пробовал?

– Зачем обманывать больных? Переломаться можно только на голой силе воли, я это с самого начала знал. А Котову тогда поддался, чтобы помочь Кате с Мишей – слишком далеко у них зашел процесс. Укол таинственного снадобья должен был дать им лишнюю надежду. Мише не хватило, но он всегда был слаб. Он не боролся за жизнь, а жалел себя. Это его и угробило всего лишь за сутки.

– То есть рецепт спасения на любой стадии – не пить кровь? И все?

– Конечно. Не пить кровь. Не принимать наркотики. Не убивать. Не воровать. Не лгать. Это общий принцип. Если хочешь переломить себя – ломай! Уясни, что с отказа от слабости начинается путь к радости. Я, обычный человек, отказался, а почему не можешь ты?

– Я – могу, – заверил его Лузгин.

– Радостнее себя почувствовал?

– Поеду домой, – сказал Лузгин.

Он не мог тут больше оставаться. Не хотел встретить разжиревшего на кухаркиных харчах Зыкова, совершенно довольного. Не хотел слушать проповеди нашедшего счастье Долинского, совершенно правильные. И уж никак не хотел вновь посмотреть в глаза Котову, совершенно безумные. Он был по горло сыт всяческим совершенством. Лузгина воротило от совершенства с той самой ночи, когда Миша описал ему систему ценностей высшего существа.

Существа, которое знает все ответы. Которое знает, «как надо».

Только почему же оно так ущербно?

Неважно, как оно называет себя – «мастер», «старший», «грядущий». Неважно, человек оно или уже не человек.

Лузгин затормозил у светофора. С уличного плаката на него глядел совершенно ровными и совершенно одинаковыми глазами Олежка Косой, кандидат в мэры. Возле плаката стоял грузовик, заслонив надпись, призывающую собираться под знамена и идти верным курсом. Видны были лишь первые буквы длинного трехстрочного слогана.

ЗА-

БУ-

ДЕМ

– А вот хрен! – сказал Лузгин. – Сам не забуду и вам не позволю.

Он высунул в окно руку и показал лозунгу дня оттопыренный средний палец. Озадаченные прохожие закрутили головами. Вспыхнул зеленый. Лузгин рассмеялся, нажал на газ и повернул руль в сторону, противоположную от Москвы.

Севернее.

Туда, где жил один парень, который тоже ничего не забыл.

2004

В романе использованы реальные тексты реклам из личной коллекции автора. Про объявление «Могу охуеть» рассказал Макс Тимонoff. Ценник «Кровавое месиво» увидел Олег Дивов. Образ «города» собирательный. Настоящее село Зашишевье с описанным не соотносится никак.