Конечно, вместе. И подумалось, что жили мы недолго, но вполне себе счастливо, а умрем так и вовсе, быть может, в один день. Такая вот сказка со счастливым концом.

Просто на слезу прошибает от умиления.

Но я шагнула к дому. И Эль со мной.

Мы пересекли пустую улицу, чтобы остановиться у ограды, по которой вились нити защитных заклинаний. А сложные. И… я не была уверена, что справлюсь с ними, но вынырнувший из темноты лич приоткрыл шкатулку, и кривоватая ручонка внутри цепко ухватилась за эти нити.

Мгновение и от заклинаний ничего не осталось, а по решетке поползли пятна ржавчины.

– Времени у нас мало, – я была уверена, что папенька предусмотрел что-нибудь на подобный случай. И сейчас он, получив сигнал, понял, чьих рук было представление на кладбище. А стало быть, несется к дому со всех ног.

А потому я просто толкнула калитку и вошла. Быстрым шагом преодолела расстояние, отделявшее меня от дома. По ступеням и вовсе поднималась бегом. И открытой двери не удивилась. Переступила через тело дворецкого, который и в смерти своей выглядел в достаточной мере степенным. Правда, кожу уже тронул тлен, и к утру тело осыплется жирным черным пеплом.

Служанка лежала у основания лестницы, что вела на второй этаж, и уж она-то умиротворенной не выглядела. На мертвом лице застыло выражение величайшего ужаса.

– А так оно и задумывалось? – тихо поинтересовался Эль.

– Нет, – я покачала головой. Что бы в доме ни произошло, случилось это не так давно. Тело было еще теплым. И сохранило остатки эманаций силы.

Очень темной.

Очень горькой.

Очень опасной.

Лич присел на корточки и зашипел.

– Что, тоже не нравится?

– Убить.

– Это да, – согласилась я. – Не знаю, что за хрень, но убить ее придется…

Мы поднялись на второй этаж. Смутно знакомый коридор, все же восприятие крысиное весьма отличается от человеческого. И новое тело. Я просто переступила через него.

Двери.

И снова.

И чьи-то ноги, медленно исчезающие за порогом комнаты. Шипение лича, которому отвечали таким же низким, слегка утробным. И Эль вскидывает руку, а я говорю:

– Шкатулочку верни, а то драться неудобно будет.

И не надо смотреть с таким упреком. И вправду неудобно. Демон вон тоже со мной согласился, наверное, не слишком прельщала мысль стать орудием справедливого возмездия. И шкатулку мне протянули. А лич нырнул в комнату, откуда донесся слаженный утробный вой.

– Что это…

– Подружку встретил, – ответила я и потянула мужа за руку. Лезть напрямую не стоило, ибо не место людям там, где два лича пытаются выяснить, кто из них на стороне добра.

– А нам разве не надо подождать?

– Не надо, – я едва не споткнулась об очередного лакея, которому незамысловато свернули шею. И судя по тому, что парень выглядел удивленным, подобного он явно не ждал. – Нет такого некроманта, который ограничится лишь одной дверью в лаборатории. Это же основы выживания.

Я толкнула следующую по коридору и остановилась. Вдохнула тяжелый запах пота, благовоний и чужого мужчины, который был… болен?

Определенно, болен.

Иначе к чему дурман-трава, которая единственно, на что способна в чистом виде, так это боль снять. А вот те склянки, выстроившиеся вдоль зеркала? Узнаю хрупкое стекло эльфийских фиалов, это изящество форм ни с чем не спутать. И массивные хрустальные шары, выточенные гномами.

И вот тот тазик, на дне которого виднелся скарификатор.

Но запах… гниющей плоти, тяжелый, почти невыносимый. Мог бы и окно открыть… странно только, что этот запах я не ощутила прежде.

А за стеной громыхнуло, взвыло и снова громыхнуло, намекая, что не след задерживаться в месте столь неприятном. Я теснее прижала шкатулку, ощущая волнение демона, который в свою очередь точно знал, что искомое – рядом.

Куда?

Влево.

Ванная? И кровавые бинты в очередном тазу… нет, не то. Гардероб? Тоже сомнительно, чтобы папеньке было удобно наведываться в лабораторию через шкаф. А вот наряды его, темные, строгие… и еще дверь. Кабинет? Кажется. И если так, то особый, поскольку открывается не сразу, будто раздумывая, стоит ли впускать столь сомнительных личностей. Но охранные заклятья молчат. И демон попритих.

Кабинет тесен.

Только-только влез стол, стул и полки, на которых виднелись папки с бумагами. Много папок и много бумаг. Некоторые, надо полагать, старые, вон, пожелтели от времени. На других виднелись следы огня. А третьи и вовсе хранили в себе такие заклятья, от которых мне подурнело.

Дверь, впрочем, нашлась сразу. И вела она в лабораторию.

Правда, от лаборатории мало что осталось.

Стекло на полу. Пятна мутной жидкости, на которые я старалась не наступать. Запах химикатов и гноя. Сломанная мебель. Кровь… мертвец с разорванным горлом. Все же прав был Чумра, говоря, что нехорошее это место. Что ж… мир его душе.

Личи сидели в разных углах комнаты, не сводя друг с друга взгляда. И следовало признать, что даже после смерти Марисса осталась красивой.

Куда красивей меня.

– У-у-уб… – просипела она. Тело ее изогнулось, грудь почти коснулась пола, а острые локти разошлись. Пальцы с проклюнувшимися когтями впились в доски, а задница, еще обтянутая красным бархатом, нервно дернулась.

– Убью, – подсказал наш лич и, растянув губы, зашипел.

А я прижалась к стеночке.

Стоило Мариссе шевельнуться, и рык лича заставлял ее замереть. Она смотрела на него с ненавистью, но лишь смотрела.

Стало быть, наш сильнее?

Или… скорее силы равны. Вот они и держатся. Хранят равновесие.

Пускай. Я по стеночке. Я вижу коробку, которая стоит на полке. Я дотянусь до нее…

– Уб…рся… – она уже говорила, но хрипло, глотая слова. – Уб… уб…

– Убьешь, я поняла, – я прижала коробку с лапой демона. Интересно, а Мариссу он может под контроль взять? Не то, чтобы мне питомник личей устроить хотелось, но вот… чисто теоретически… хотя бы временно, чтобы не мешала.

Демон пытался, но воля его скатывалась с разума Мариссы. И это было, во-первых, оскорбительно, а во-вторых, совершенно необъяснимо, ибо приличная нежить должна подчиняться.

Марисса оскалилась.

– Ты меня, как понимаю, никогда не любила… и да, теперь это очевидно, – я вот все же рискну. По стеночке. Шаг за шагом. Не сводя с Мариссы взгляда, потому что другого шанса у нас не будет. А демон… демон нужен.

То есть, в мире нашем он нафиг не сдался, а вернуть домой его следует.

– Это ведь ты ко мне подошла… тогда… раньше… ты выбрала меня из всех… и я долго удивлялась, чем же стала тебе интересна. Правда в том, что ничем, да? Тебе велел папочка…