– Пытаюсь, – честно признался Реддвей.

– И вот человек якобы входит в неисправный лифт и, дотронувшись до провода под током, умирает. Как это можно сфабриковать? Человека можно убить на улице, в подъезде или непосредственно в его собственной квартире. Но есть одно условие: убить нужно током. Обрыва на линии электропередачи не было, трамвайные, троллейбусные и прочие провода на земле не валялись, можно, конечно, протянуть удлинитель из подвала соседнего дома и забросить в лужу, скажем, тостер или магнитофон. Но это, во-первых, невероятно сложно в исполнении, а во-вторых, труп потом надо было бы переодеть, что довольно трудно, если ты помнишь.

– Забыли про улицу, – согласился Реддвей.

– Теперь подъезд. Все те же сложности, только удлинитель нужно тащить еще дальше.

– Давай про квартиру.

– В квартире я вижу несколько возможностей. Поскольку Катанян знал Бруталиса, он мог его впустить в дом…

– Катанян – это убитый?

– Угу, да. Так вот, Бруталис входит и первым делом этой пукалкой отключает Катаняна, и пока тот без сознания…

– Стоп-стоп! А что в это время делал твой Рыбак?

– Во-первых, Рыбак не мой, а муровский! – возмутился Турецкий. – А во-вторых, какой Рыбак, при чем здесь Рыбак?

– Который главный подозреваемый. Или Бруталис с ним – сообщники?

– Ты меня не путай, мы сегодня не пили, – замахал руками Турецкий. – Рыбак – это был подозреваемый по убийству Штайна, а Бруталис – это совсем другое дело. Это уже убийство Катаняна, главного тренера нашей сборной по футболу.

– Ну, ты мог бы и объяснить по-русски, – обиделся американец Реддвей. – Прилетел, сказал: нужно срочно допросить Бруталиса. Ладно, ждем, когда закончится матч. Бруталис гибнет, ты меня, как это, э-э-э… строишь, я ищу его связи со Штайном, а ты даже не удосужился уведомить, что это совсем другое дело.

– Прости, Пит. Издержки следственного процесса. Так на чем я остановился?

– Пока Катанян без сознания…

– Да, пока Катанян без сознания, Бруталис или погружает его в ванну и устраивает уже прозвучавший вариант с тостером, магнитофоном, телевизором (список продолжить в домашней работе), или отвинчивает крышку того же телевизора и сует руку Катаняна в высоковольтный блок. Сам же он при этом должен был как минимум надеть толстые резиновые перчатки, встать на резиновый коврик, ну и так далее.

– Ну вот видишь, все у тебя и разложилось, – обрадовался за товарища Реддвей.

– Ни черта у меня не разложилось, – вздохнул Турецкий. – Время, понимаешь! На все эти расклады нужна уйма времени! В шесть утра Катанян должен был как штык отправиться на пробежку.

– Это – гуд, – кивнул толстяк Реддвей. – Здоровый образ жизни.

– Ладно, он уже на том свете, – напомнил Турецкий. – Значит, предположим, что был тренер уже одет-обут и собирался выходить, когда пришел Бруталис. Бруталис его тут же отключает и, по самому короткому сценарию, проверяет, нет ли кого в квартире, потом отвинчивает крышку телевизора, одевается в изолирующий костюм, подтаскивает Катаняна к телевизору, убивает, завинчивает крышку, выбегает на лестничную площадку, вызывает лифт, разбивает кнопки на панели и верхнюю лампочку, блокирует дверь, чтобы лифт не угнали, возвращается в квартиру, переносит труп в лифт, в квартире проверяется, закрывает дверь, уходит – и в шесть двадцать тело уже находит сосед, который, по его словам, последние минут десять гулял неподалеку от подъезда… Уф! – Турецкий даже вспотел. – То есть на все про все у убийцы было десять минут.

– Профессионал бы успел, – заметил Реддвей.

– Но Бруталис не был профессионалом. Он был профессиональным футболистом. И то весьма своеобразным. Он наверняка сто раз проверял, не услышал ли кто, как он крушит кабину.

– А не мог он убить Катаняна еще ночью?

– Нет, когда труп обнаружили, он был еще теплым, причем настолько, что сосед решил, что Катанян просто потерял сознание.

– И поэтому ты решил, что никакого высоковольтного блока, провода, плавающего электроприбора не было, а была только эта жю-ужжалка?

– Если бы в ней можно было как-то накопить заряд, – подытожил Турецкий.

В кабинет, умело покачивая округлыми бедрами, вошла секретарша Реддвея:

– Срочный факс для мистера Тьюрецки. Зачитать?

– Давай, – позволил Реддвей.

– «Возвращайся. Срочно. То есть не откладывая. В смысле – немедленно. Новые обстоятельства. Грязнов». Это все. – Она положила бумагу на колени Турецкому, чтобы он смог убедиться, что прочитано было без ошибок.

– Слушай, Александр, а зачем – в ней?

– В ком? – не понял Турецкий, разглядывая факс. Слава, конечно, толком объяснить, что за «новые обстоятельства», не удосужился.

– Зачем накапливать заряд непосредственно в разряднике? Можно ведь наверняка приспособить небольшой конденсатор. Смотри: выбрасываем аккумулятор и проводками подсоединяем.

– И что получится?

– Скажем, емкость пять миллифарад, напряжение порядка киловольта. Слона можно убить такой дозой.

– А размеры этого устройства? – Турецкий посмотрел на приятеля с таким подозрением, словно тот тоже проходил по делу об убийстве Катаняна.

– Думаю, с пивную банку или чуть больше. В карман влезет, а провода можно сделать достаточно длинными.

Зина, прихватив с собой за компанию Галку и Яромира, удобства ради взяла такси, за рулем которого сидел… Комиссаров. Естественно, она ничего не подозревала и спокойно ехала к Антону. Правда, помня его строгий наказ о конспирации, время от времени поглядывала назад. Пока наконец не сказала:

– А что это за белая «Нива» все время за нами едет? Меня это раздражает. Нельзя ли как-нибудь…

– Сделаем, – пообещал Комиссаров и действительно оторвался от Грязнова со товарищи, нырнув в какой-то переулочек.

Так, держась на некотором расстоянии, Грязнов приехал вслед за ними в Матвеевское и, припарковавшись возле железнодорожной платформы, наблюдал, что же будет делать Зина.

Через несколько минут при взгляде на респектабельное двухэтажное строение с зеленой крышей на лице его отразилось крайнее удивление.

– Знаете, в чей дом она нас привела?

Алина и Дятел отрицательно покачали головами.

– К Решетову. Неужели он его прячет?! Ну и ну… – Решетов и Рыбак со времен выборов находились «в хроническом состоянии идеологического антагонизма», как объяснил Турецкий. Так что за Решетовым даже не стали устанавливать наблюдения. Выходит, напрасно?

«Группа обхвата» как бы невзначай приблизилась к объекту. Комиссаров обнаружил наконец свое истинное лицо перед пассажирами и задержал всю честную компанию. Зина безутешно рыдала, справедливо предполагая, что подставила Рыбака.