По шее Джейми стекла капелька пота. В свете костра она показалась алой. Свежевание – работа тяжкая, и на остатках грязной рубашки то и дело проступали свежие пятна крови.

Прежде чем я успела предложить помощь, Джейми отстранился и рукоятью вперед протянул кинжал молодому индейцу.

– Давай, – кивнул Джейми на полуободранную тушу. – Вы же не думаете, что я один все это буду есть, правда?

Индеец без колебаний взялся за кинжал и, встав на колени, продолжил свежевать медведя. Остальные глянули на Джейми. Он кивнул, и они тоже приступили к работе.

Джейми позволил мне снова усадить его на полено, чтобы тайком промыть и перевязать плечо. Сам он в это время наблюдал, как индейцы быстро разделывают тушу.

– А что он делал с виски? – тихо спросила я. – Ты знаешь?

Джейми рассеянно кивнул, не сводя глаз с кровавого действа.

– Это заклинание. Как окропление святой водой всех сторон света, чтобы защититься от зла. Думаю, виски – очень недурственная замена, учитывая обстоятельства.

Я глянула на индейцев, руки которых по локоть покрывала кровь. Мужчины как ни в чем не бывало переговаривались между собой. Один уже строил некое подобие помоста возле костра – неровный слой веток поверх камней, выложенных квадратом. Второй разрезал мясо на куски и насаживал на оструганные палочки, чтобы зажарить.

– От зла? То есть они нас боятся?!

Джейми улыбнулся.

– Вряд ли мы такие уж грозные, саксоночка. Нет, от злых духов.

Я была в ужасе, когда появились индейцы, и никогда бы не подумала, что они точно так же могли испугаться нас. Глянув на Джейми, я поняла, что грех их за это винить.

Сама я к нему давным-давно привыкла и редко осознавала, каким его видят остальные. Даже уставшим и раненным он выглядел внушительно. Прямая спина, широкие плечи, чуть раскосые глаза, которые ловят отсветы огня… Сейчас он сидел расслабленно, опустив руки на колени. Однако это было спокойствие огромной кошки, чьи глаза, несмотря ни на что, внимательно следят за происходящим. Кроме роста и стремительности, Джейми чем-то еще неуловимо напоминал дикаря. Лес казался его родным домом, как и тому медведю.

Англичане всегда считали шотландских горцев варварами. Я раньше не задумывалась, что и другие могут так полагать. Но индейцы увидели перед собой яростного дикаря и приблизились к нему с осторожностью и оружием наготове. А Джейми, заранее напуганный рассказами о свирепых краснокожих, по ритуалам, похожим на его собственные, признал в них таких же охотников, как он сам, цивилизованных людей.

Даже теперь он довольно легко с ними общался, размашистыми жестами поясняя, как медведь напал и как оказался убит. Индейцы жадно внимали, порой понимающе восклицая. Когда Джейми подхватил смятые останки рыбы и описал мою роль во всей этой истории, индейцы обернулись ко мне и захихикали. Я уставилась на всю четверку.

– Ужин, – громко объявила я. – К столу.

Мы разделили трапезу из полупрожаренной медвежатины, кукурузных лепешек и виски под мертвым взглядом головы медведя, которую церемонно водрузили на помост.

Вымотавшись, я откинулась на полено и вполуха прислушивалась к разговору. Понимала я, конечно, мало. Младший индеец, явно прирожденный актер, вдохновенно изображал великих охотников прошлого, поочередно исполняя роли то охотников, то их добычи. Он был столь искусен, что даже я с легкостью могла сказать, где олень, а где пантера.

Мы познакомились так близко, что даже назвали друг другу свои имена. Мое звучало на языке индейцев как «Клаа», что они нашли весьма забавным. «Клаа, – повторяли они, указывая на меня, – Клаа-Клаа-Клаа-Клаа-Клаа!» А потом громогласно хохотали, разгоряченные огненной водой. Может, я и ответила бы, если бы могла хотя бы раз безошибочно произнести «Накогнавето».

Индейцы принадлежали – по крайней мере, так сказал Джейми – к тускарора. С его даром мгновенно усваивать новые языки, он уже принялся тыкать в разные предметы и называть их по-индейски. «Без сомнений, к рассвету Джейми будет травить с индейцами похабные байки», – сонно размышляла я.

– Эй, – потянула я его за краешек пледа. – Ты как? А то у меня глаза слипаются и следить за тобой я больше не могу. Не упадешь в обморок прямо в костер?

Джейми рассеянно погладил меня по голове.

– Все будет хорошо, саксоночка, – сказал он.

Как следует подкрепившись едой и виски, Джейми, похоже, совсем забыл про раны и ушибы. А вот каково ему будет с утра – другой вопрос.

Однако мне уже было не до этого… и не до чего другого. Голова кружилась от пережитого за день, от виски и табака, и я отползла в сторонку за одеялом. Свернувшись у ног Джейми, я медленно погружалась в сон на волнах священного дыма и спиртных паров, под безжизненным взглядом медведя.

– Прекрасно тебя понимаю, – сообщила я ему… и заснула.

Я резко проснулась на рассвете, почувствовав странную боль в макушке. Удивленно моргнула и потянулась проверить. Движение спугнуло больную серую сойку, которая старательно выдергивала у меня волосинки. Птица с истерическим щебетом взмыла вверх и врезалась в ближайшую сосну.

– Так тебе и надо, – буркнула я, потирая голову, хотя на губах все равно играла улыбка.

Мне часто говорили, что по утрам мои волосы похожи на птичье гнездо. Похоже, не без оснований.

Индейцы исчезли. К счастью, медвежья голова – вместе с ними. Я осторожно ощупала собственную. Кожу немного покалывало после налета сойки, но в остальном все оставалось в порядке. Либо виски был замечательный, либо ночью голова гудела скорее от адреналина и табака, чем от спиртного.

Гребень остался в небольшом кисете, где я хранила личные мелочи и некоторые лекарства, что лучше держать при себе. Я осторожно села, стараясь не разбудить Джейми. Он спал неподалеку, на спине, со скрещенными на груди руками. Умиротворенный, как маска саркофага.

А еще к его коже вернулся цвет. Джейми лежал в тени, но лучик солнца потихоньку подбирался все ближе, едва касаясь рыжих прядей. В холодном утреннем свете Джейми напоминал Адама, только-только явившегося миру из-под рук Творца.

Впрочем, выходил весьма помятый Адам, после падения с Небес. В нем не было хрупкого совершенства созданного из глины дитяти, не было и нетронутой юной красоты любимца Господня. Нет, я видела перед собой зрелого, могучего мужчину, закаленного борьбой, способного завоевать весь мир и поставить его на колени.

Я очень медленно потянулась за кисетом. Будить Джейми не хотелось – мне редко выпадала возможность увидеть, как он спит: словно кот, готовый вскочить при малейшей опасности. Обычно Джейми вставал с первыми лучами солнца, пока я еще досматривала последние сны. Либо Джейми вчера прилично опьянел, либо погрузился в исцеляющий сон, чтобы тело скорее зажило.