трахал без резинки! И да, это я в тебя кончал! Представь себе, я знал, что от этого бывают дети. Приходило ли в твою такую умную и в то же время такую глупую голову, что я и до тебя, знаешь ли, трахался, и ни разу, Кира, ни разу я не забыл натянуть резинку. Она всегда со мной, и даже сейчас, — от его слов удивленно вскидываю голову и встречаюсь с его потемневшим взглядом. — Думаешь, у меня выводок детей, разбросанных по всему миру? Подумай уже, наконец.

— Звучит разумно, если бы не одно но, — и снова это «но» — Роман рассказал, что ты знаешь правду обо мне. Ты знаешь, что внучка Лебедева, — обвиняю я его со слезами на глазах.

Если до этого я еще верила в то, что Сава ко мне небезразличен, то после слов Романа о том, что он раскрыл глаза Савы на правду, я поняла, что это конец. Несмотря на боль и разочарование, где-то внутри я все-таки была рада, что он отступил.

— Я все решил для себя еще до этого, и этот факт ничего не поменял, — Сава смотрит на меня с яростью. — Для меня это скорее минус, чем плюс. Знаешь, сколько раз я себе напоминал, что этот старик для тебя важен и что его нельзя просто пристрелить? Он просто невыносим. Но ты не сможешь поменять тему разговора. Скажи мне, кто я для тебя, Кира?

— Сава, я… — не знаю, что сказать.

— Отвечай мне, кто я? Твоя интрижка? Твой грязный секрет? Кто я тебе? Ты хоть раз хоть что-нибудь ко мне чувствовала? Хоть раз открыла мне свое сердце, пока кончала подо мной? Ответь мне. Отвечай.

— Да! — закричала я, пряча лицо в ладонях. — Да, да!

Почему я плачу? Не знаю. Но сдержаться выше моих сил. Меня прямо сносит волной отчаяния и смятения. Я знаю, что я к нему чувствую, но разве можно требовать от меня признаться в своих чувствах, когда в его я не уверена?

— Прости. Ну, что ты? Все, не плачь больше, — шепчет Сава, нежно поглаживая меня по спине. — Прости меня, Малышка, я идиот, — чувствую его губы на своем лбу. — Просто мне нужно было это от тебя услышать.

Я сижу у него на коленях, как маленький ребенок. Но, несмотря на смущение, покидать свое место не хочу. Не знаю, сколько мы так сидим, но в себя меня приводит стук в дверь.

— Ты полежи, я посмотрю, кто там, — говорит Сава, укладывая меня на диван.

Как бы не так. Вспомнив угрозу дедушки, я утираю слезы и тут же поднимаюсь, но и шагу сделать не успеваю, как он уже входит обратно с бумагами в руках.

Ничего не могу сказать, просто неверяще наблюдаю за тем, как Сава направляется ко мне. Проходит мимо меня к шкафу с книгами и достает оттуда ручку. Прислоняет бумажку к дверце, и, как в замедленной съемке, я вижу, как он размашисто ставит на ней свою подпись. Все происходит будто не со мной. Мозг совершенно не хочет анализировать происходящее. Мой нервный срыв сработал против меня.

— А теперь ты, — поворачивается Сава, а я никак не могу разобрать смысл его слов. — Малышка, ты как? — спрашивает Сава, подходя ко мне.

— Ты ведь не всерьез, да? — вырывается у меня. — Шутишь же, да?

— Я не шучу, — становится он вмиг серьезным. — Подпиши, и мы закончим весь этот, как ты сказала, фарс.

Злость накатывает с новой силой. Как он может вот так со мной?!

— Я никогда это не подпишу, — упрямо выдаю я, качая отрицательно головой.

Знаю, во мне говорят гормоны и смешанные чувства, в которых я никак не могу разобраться.

— Ничего не закончится. Все только начнется, — пытаюсь до него достучаться. — Я буду требовать, чтобы ты со мной считался, а ты не привык давать кому-либо отчет. Ни ты, ни я не изменимся. Понимаешь ты или нет? А страдать будем все вместе из-за того, что ты сегодня вбил себе в голову сделать…

— Сделать что? Скажи это, Кира, скажи, что я хочу сделать тебя своей, назвать тебя женой, любимой моей… — перебивает он меня.

Сава вмиг оказывается рядом со мной, заставляя меня запрокинуть голову.

— Ты любишь меня? — спрашивает он и смотрит так, будто саму мою душу хочет через глаза разглядеть. — Ответь мне, Малышка.

Его пальцы нежно касаются моей щеки. Хочется прикрыть глаза и прижаться к ним. Избежать его вопроса. Убежать из этой реальности, где мы друг другу не подходим.

— Кира, ты любишь меня? — его тон становится тверже.

— Любви недостаточно, Сав, — шепчут мои губы против моей воли.

— Так, с меня хватит, — говорит он, и у меня в груди будто мини-бомба разрывается, принося жгучую боль.

Не успеваю я опомниться, как Сава поднимает меня на руки и несет наверх. В спальне чуть ли не бросает меня на кровать, а сам быстро достает что-то из комода. Не успеваю рассмотреть что, как он уже деловито привязывает мою руку к изголовью. В первую секунду от шока я просто смотрела на его действия, даже не думая сопротивляться. Но когда он взялся за другую, до меня наконец дошло.

— Что… ты делаешь?! — кричу я, стараясь достать его коленом.

Сава же уже берется за мою ногу.

Трясу рукой, но ткань еще плотнее обвивает мое запястье. Паника накрывает с головой. Начинаю дергать ногами, но слишком поздно брыкаться: одна нога уже привязана, Сава с лёгкостью ловит вторую и все так же молча привязывает и ее.

— Пожалуйста, не надо, — не могу сдержать страх в собственном голосе. Несмотря на это чувство, я знаю, что Сава не причинит мне вреда, но воспоминания еще слишком свежи, и мое тело само по себе напрягается, а дыхание перехватывает. Я чувствую свою беспомощность слишком остро.

Сава ложится рядом. Он прижимается носом к моему виску. Я слышу его дыхание, которое он, как и я свое, пытается взять под контроль.

— Я никогда не смогу причинить тебе боль, — шепчет он. — Ты же знаешь? Да?

— Знаю, — почему-то тоже шепотом отвечаю я.

— Тогда не бойся меня, — он целует, едва касаясь, мою щеку. — Никогда меня не бойся.

Отодвигается и заглядывает мне в глаза. Мой собственный страх плещется и в его глазах.

— Но я тебя предупреждаю, — Сава касается кончиками пальцев моей щеки, — Малышка, ты будешь умолять меня дать тебе подписать эти документы, — угрожает он мне.

— Ты же сказал, что не сделаешь мне больно, — напоминаю я.

— Конечно нет, — на его губах расплывается улыбка, от