— А разве их создал не Тваребог?! — перебил Джай.

Брент поморщился:

— Да нет никакого Тваребога, сколько раз можно повторять! И Границы, и стены вокруг городов, и Иггровы огни сотворили дхэры — сразу после вторжения, когда они еще не знали, чего ожидать от этого мира, и были переполнены сил.

— Но зачем им Границы и стены? Царствие же все равно единое!

— Кто их знает. То ли боялись, что придется воевать друг с другом. То ли решили держать «домашний скот» по разным клеткам — так он и дерется меньше, и присматривать за ним легче, — желчно предположил жрец. — И не спутаешь, где чей.

— Вы же сказали, что как только вернется Привратница, дхэры исчезнут, — робко подала голос Радда. — Как же они тогда вообще сумели прийти?

«А, — подумал Брент, — чего уж там…»

— Улучили момент, когда старая Привратница умерла, а новая еще не родилась, и, одновременно напав на храмы ордена по всему миру, перерезали жрецов. Триста лет мы еще боролись — уцелевшие пытались собрать и обучить новых, найти ребенка раньше йеров, спрятать его, инициировать… пытались, даже когда поняли, что это бесполезно. Храмовникам требовались считаные дни, чтобы обнаружить и убить ребенка, а молодые жрецы, внезапно обретшие непривычную, пусть и долгожданную силу Потока, не могли им противостоять.

А потом дхэры придумали, как уничтожить Привратницу навсегда. Я сам видел, как Архайн вонзил в ребенка свитый из ирн клинок, который должен был разрушить ее сущность, отрезать ей путь к человеческому воплощению… И ему это удалось. Я показал вам, как создать из лозы плоть, — и точно так же могу вернуть ее к камалейному истоку. Йер проделал с Привратницей то же самое. — Брент перевел взгляд на Джая. — Потому я и допытывался у вас, что произошло в святилище. Пытался понять, кто или что открыло ей дорогу к возвращению.

— И как, понял?

— Полагаю, вы убили создателя клинка, и это каким-то образом повлияло на события. — Но голос у жреца был неуверенный. Дхэры не могли не предусмотреть такой возможности, ведь даже они не вечны. Брент пару раз видел, как Приближенные с величайшими почестями хоронили Глашатая, но весть об этом не выходила за пределы святилища, а вскоре невесть откуда появлялся новый дхэр.

Нет, тогда бы Глашатаи не казались такими растерянными. Скорее всего, убийство дхэра — простое совпадение. Одновременно с ним произошло что-то еще, возможно, вовсе не в святилище, и даже не в Орите…

Однако его спутников эта версия вполне устроила.

— А что было дальше?

— Гибель ордена прошла почти незамеченной, как и его существование. Дхэров было слишком мало, чтобы силой поработить весь мир, и они решили действовать хитростью, обратившись к процветающему в то время культу Двуединого. Когда храмы обрели поддержку со стороны «бога», их влияние начало быстро расти. Вскоре оно превысило мирское, и когда правители попытались осадить зарвавшихся храмовников, было поздно: армия перешла на сторону дхэров, а народ, который во время междоусобиц владык еще худо-бедно удавалось вдохновлять на «защиту родной земли», восставать против бога отказался наотрез. А потом историю немножко переписали, добавили Тваребога, немножко страшных баек… — Брент споткнулся, чуть не упал в охотно растопыривший листья куст, обругал себя за беспечность и закончил с трепом. Пусть сами Летопись Изначальную читают, если так интересно.

* * *

Хруск, многозначительно хмыкая и покашливая, изучал карту, хотя все и так было ясно: идти придется дикоцветьем. До одного моста сорок выстрелов на юг, до другого — тридцать на запад.

— Твари-то тоже без моста не обойтись, — наконец рискнул заметить он. — Двинется берегом либо к северу, либо к югу. Может, поехать к ближнему мосту, а дальний голубем известить?

— Нет. — Архайн с мрачным вызовом глядел на лес. — Вдруг это всего лишь уловка, чтобы оторваться от погони? Сделает кружок по дикоцветью, хитрая сучка, и выйдет обратно, отгородившись от нас Границей.

Старшой разочарованно свернул карту:

— М-да, тяжелый у нас денек будет…

— У тваребожцев не легче, — огрызнулся йер. К Твари он не испытывал ни малейшего сочувствия, желая ей скорейшей и по возможности ужасной кончины, но боязливые переглядывания обережи ему надоели. — За этими землями надзирает Темный, и стражи Его грозны и неподкупны.

Восторга во взорах бойцов не прибавилось. Они что-то не припоминали, чтобы Двуединый выписывал им разрешительные квитки на проход по Приграничью.

— Вы что, думаете, Тварь обладает какими-то сверхсилами? — начал злиться Архайн. — Да без своих жрецов она ничто, даже взрослая и обученная: все ее умения ограничены властью над лозами и тварями. Сама она даже слепня убить не способна. Там, где прошли тваребожцы, пройдем и мы!

Обережь поспешила исправиться и забубнила что-то вроде: «конечно, господин Приближенный», «было бы чего бояться», «вам виднее», непостижимым образом сложившееся в «так мы тебе и поверили».

* * *

Если быть совсем уж честным, приграничным тварям жизнь тоже паровой котлеткой не казалась. Об охранной миссии, возложенной на них Иггром, они понятия не имели, а при случае с удовольствием сожрали бы и его самого. Ближайшие к Границе земли они уже опустошили, а двигаться дальше мешала слабнущая с каждым днем, но пока что действенная защита — сила Потока, накопленная дикоцветьем еще при открытом шлюзе. Казалось бы, она-то тварям и нужна, однако всему должна быть мера: сластены осы тоже предпочитают бродить по краешку горшка с медом, а не нырять в него с головой.

Но даже в обжитых местах хлопот не оберешься: поди еще поймай эту сочную, вкусную, но возмутительно верткую добычу! Вот и приходилось бедным хищникам стараться изо всех сил: маскироваться под безобидные пни и кочки, подкрадываться, рыть норы и раскидывать ловушки, а потом спешить к ним со всех лап-щупалец, чтобы жертва не успела вырваться…

* * *

Радда приглушенно вскрикнула и взмахнула руками, по щиколотку провалившись правой ногой не то в ямку, не то просто в рыхлую землю.

Дернулась раз, другой.

— Я застряла, — пожаловалась она, виновато глядя на остановившегося и повернувшегося к ней Брента.

Жрец выразительно вздохнул. Ну во что она там умудрилась вляпаться?!

— Давай руку.

Пальцы у девушки оказались тоненькие, хрупкие и холодные. Такие хочется спрятать в горстях, как озябшего птенца, и дыхнуть теплом в щель… «Да что это со мной?!» — мысленно выругался Брент, отталкивая Раддину ладонь и крепко обхватывая запястье. Не назло, просто так тянуть удобнее.

— Ой!

На чем тут кандалы держались, непонятно. Веточка, двумя пальцами раздавить можно.

— Без «ой». Вылезай.

Парни остановились, поджидая. Девушка закусила губу и честно напрягла мышцы, но быстро выяснилось, что либо у Брента останется ее рука, либо у ямы — нога.