– Они стерли только то, что ты хотела, чтобы было стерто, – шепнула Память.

– Но это ведь целая жизнь! Все, что я помнила по возвращении сюда это то, что мне нужно вернуться. Все остальное было ноль!

– Именно, – жутко сказала Память.

Ей стало не хорошо. Она почувствовала, как бледнеет.

Она своими руками стерла свою жизнь?! Но это не возможно!

– Ты оставила только то, что хотела оставить, – зловеще продолжала Память.

– Нет, нет, нет! Я не могла! Я не могла так поступить с собой! Я хочу все вспомнить! Я хочу вернуться!

– Ты в этом уверенна?

Она больше этого не вынесет. Она должна отвлечься. Ей нужно куда-то сбежать от себя самой. Как оказалось, она еще не готова встретиться лицом к лицу со своей жизнью, хотя и не представляла, что такого ужасного в ней могло быть. Она ощущала себя абсолютно счастливым и благополучным человеком.

– Так и есть, – сказало Сознание.

– Тогда почему мне страшно вспоминать себя? – в отчаянии спросила она.

– Просто не время, – утешило ее Сознание.

Ну, точно несчастная любовь, потихоньку подумала она и расслабилась. Утро вечера мудреней».

Дмитрий сидел в холле больницы в ожидании документов о выписке. Наконец-то этот день настал. Они пробыли здесь почти пять долгих дней, и думали, что они уже никогда не закончится. Наконец-то домой. Наконец-то в свой душ и в свою постель. Наконец-то один. Восемь человек в одной палате это все же тяжело, учитывая бурный нрав всех восьмерых. Нет, они, конечно, мирно провели время, но все же одиночества иногда очень не хватало. Он хотел свой диван, свою кружку, свой пульт от телевизора и свою тишину.

В холл вошел Игорь.

– Всем привет! – сказал он и бросил ключи от машины Дмитрия ему в руки.

– Лови. Карета подана.

Дмитрий накануне вечером попросил напарника подогнать его машину, чтобы на своей ехать. На такси не очень хотелось, хотя на нем, наверное, было бы проще. Но Дмитрий принципиально хотел выехать отсюда на своей машине.

– Ты сам-то на чем поедешь? – спросил Макс.

– На машине. Наташа на ней приехала и пошла дальше на работу. Ей здесь не далеко.

– Чур, я с кэпом еду, – сказал Макс.

– И я, – одновременно сказали Стас и Влад.

– Ну, а со мной, по всей видимости, едут док, Шарадин и Ильин.

Ильин отвлекся от сообщений в телефоне и сказал:

– За мной придет машина. Она уже в пути.

– Как скажете, – ответил Игорь.

– Ты еще Славика забыл, – сказал Стас.

– Точно. А где он, кстати? – спросил Игорь.

– Да, наверное, опять кого-нибудь клеит.

– Опять походу песни поет, – сказал Макс.

– Что за песни? – спросил Игорь.

– Да, любые. Главное, чтобы в тему. Девица ему слово, а он ей в ответ пол песни фигачит, – заржал Макс.

– С чего Славик вдруг у нас стал таким музыкальным? – поинтересовался Игорь с улыбкой.

– Так, любовь, – засмеялся Стас.

– А я вот так сразу и ни одной песни не вспомню, – сказал Игорь. – Даже, когда ухаживал за Наташей и то не мог ничего подходящего вспомнить.

– Ну, нормально, – изумился Влад. – А Никитке ты что поешь?

– Так, «Арию – Потерянный рай». Ты знаешь, как ровно ложится? – засмеялся Игорь.

– Ну, ты даешь! – покачал Влад головой. – А из его репертуара что-нибудь поешь? Он ведь малыш.

– Помнишь мультик «Щелкунчик»? Там финальная песня «На краю земли» называется. Ну, ее еще Александр Маршал и Анжелика Маркова пели. Так вот кроме этой, я ни одной нормальной детской песни не знаю. Вот ее и пою.

– А-а-а, да, – сказал Стас. – Помните, как на прошлый день рождения он нас всех заставил спеть ему ее? Дим, помнишь?

– Да, помню, – разнежено ответил Дмитрий, предвкушая скорое возвращение домой. – Славная песенка.

Его язык, наверняка скоро отсохнет от такого количества вранья. «На краю земли» была одна из его любимых детских песен. Он обожал ее до ломоты в зубах. Каждая строчка веяла детством и безмерной добротой. Но он же, майор Бартон, не может заикнуться о таком прилюдно. Никитка тогда, действительно, попросил их спеть ему эту песню и они на все лады, кто как мог, сообразили на шестерых, подсматривая слова в Гугле.

– А может, и сейчас тряхнем стариной? – внезапно предложил Макс.

– Ты обалдел, что ли? Прямо в больнице? – сказал Стас.

– А что? Прям тут и затянем, – ухмыляясь, продолжал он.

– Ты себя видел? – спросил Дмитрий. – Гора мышц и роста, поющая детскую песенку.

– Ты, давай, не включай стереотипы, – сказал Макс. – Давайте. Запеваем. «Ночь пройдет, отгремит гроза…»

– Нее, Макс, ты же это не серьезно? – сказал Влад с сомнением.

– Очень даже серьезно, – невозмутимо сказал тот. – Давай, Дим. Ты начинаешь, я подхватываю.

– Даже и не думай, – сказал Дмитрий, смотря на него исподлобья.

– Да ладно тебе. У тебя классно получается. Давай, «Ночь пройдет, отгремит гроза…».

– Что тебе, интересно, вкололи напоследок? – поинтересовался Дмитрий.

– Озверинчик, – пошутил Влад.

– Эй, ну, хватит вам куксится. Нас же выписывают! – не унимался Макс. – Давайте, запеваем «Ночь пройдет, отгремит гроза…».

– А я вот подумал, – начал Шарадин. – Может, отстранить тебя на время от всех заданий?

– Ага, мечтайте, Николаич, – огрызнулся Макс.

Он покрутил головой во все стороны, но не нашел энтузиазма в товарищах.

– Блин, вот облом! – с досадой сказал он.

– «Спой», – неожиданно зашуршало множество бумажек на столе.

Все буквально подпрыгнули.

– «Спой», – опять пронесся ветерок по бумагам.

Нет, ну это уже полнейшая наглость с ее стороны зло подумал Дмитрий. Она за кого его принимает? Что она вообще о себе думает? Это нормально вот так заявиться, и требовать что-то для нее сделать после того, что она с ними сделала? Он, что, по ее мнению, похож на клоуна?!

Он даже ухом не повел на ее внезапное появление.

– «Спой», – опять сказал она.

– Даже и не надейся, – сердито ответил он. – Я не собираюсь даже пальцем об палец для тебя ударить. Разворачивай свою задницу и вали отсюда.

Последняя фраза прозвучала более чем грубо. Но Дмитрию было глубоко наплевать. Он был зол на нее и не собирался менять своего отношения к ней, несмотря на все ее милые подкаты.