…и не отпускают свои сокровища.

В гостиной меня пробрало ознобом — не то от сквозняка после жаркой кухни, не то от горящих глаз Уилбера. Маг занял любимое кресло Александра и, постукивая ногтями по подлокотнику, лениво рассматривал висящее на стенах оружие. На каминной полке трещала свеча.

— Десятый час, мистер Уилбер, — разливая чай, сказала Джейн. — Не поздновато для визита?

— Отнюдь, — шевельнул усами маг. Принял у валлийки чашку и указал ей на выход. — Можете идти, миссис Ллойд. …А вы присаживайтесь, мисс Хорн, не стойте. Как погода в Ассаме [чайная обл. в Индии]?

— Ассам? — непонимающе посмотрела я на Уилбера.

— За время, что я здесь сижу, чайные листья можно было собрать, высушить и доставить клипером в обход Суэцкого канала, — любезно пояснил маг. — Ты не торопилась.

— Извините, мистер Уилбер, — прошептала я. Села на край дивана и сложила ледяные руки на коленях.

Серую шотландку платья скрадывала темнота. Темнота раздувала шторы, с шелестом листвы вползала в окна, заплетала гостиную тенетами — ни потолка, ни стен, ни углов — только мрак, фиолетовые просветы меж портьер и тусклый огонек за спиной мага.

— Пей чай, Вирджиния.

— Я не хочу, спасибо.

В заткавшей комнату тьме Уилбер полностью сливался с креслом. Мага становилось видно лишь когда он шевелился — мелькал абрис острого локтя, запястья, колена, поблескивали ногти и клыки. И туфли. Уилбер всегда приходил в Дрэгон Хиллс как на званый вечер, не хватало гвоздики в петлице. Впрочем, она все равно бы увяла.

Я наткнулась на жгучий янтарно-красный взгляд и опустила ресницы.

— Чего же ты хочешь?

Чтобы он ушел. Чтобы перестал меня мучить ролью хозяйки — мы оба знаем, кто здесь главный. Чтобы перестал смотреть на мой рот, чтобы никогда ко мне не приближался — мне плохо от его прикосновений. Чтобы он просто забыл о моем существовании.

— Если вы не против, я бы хотела подняться к себе. Сегодня был длинный день.

— Чем занималась? — спросил Уилбер, пропустив мимо ушей мою просьбу.

— Утром я гладила белье. Потом собирала малину для варенья, мыла пол, чистила камни в саду и вычесывала Одина.

— Чистила камни? Зачем?

— От лишайника и мха, за ними не видно узоров.

— Поломойка, прачка, кухарка… — хмыкнул Уилбер. — Вирджиния, тебе стоит подумать о другом покровителе, — вытягивая ноги вперед, сказал маг. Носки его туфель задели подол платья. — Более… понимающем и щедром.

— Мне не нужен покровитель, — тихо, но твердо сказала я в темноту.

— Всем женщинам нужен, — зазвенел чашкой о блюдце Уилбер. — Но большинство из вас слишком трусливы, чтобы это признать, и потому всю жизнь прозябают в нищете. Или в глуши.

Воображение услужливо нарисовало кривую улыбочку мага, и я до боли стиснула вместе ладони. Неужели он всерьез ожидает, что я соглашусь?.. Пусть для него я бродяжка, воровка и шлюха, но даже шлюхи не пойдут добровольно за тем, кто издевался над ними и грозился побить!

— Женщинам нужен не покровитель, а муж, мистер Уилбер.

— Та же сделка, только в профиль, — отмахнулся маг. — Тело в обмен на деньги, и не факт, что пожизненно.

— В этой сделке присутствует уважение, — сказала я, чувствуя, как от неприкрытого цинизма Уилбера начинают краснеть не только щеки, но и уши.

Маг хохотнул и скрипнул креслом:

— Поверь, Вирджиния, любовницу благородного человека уважают куда больше, чем жену лавочника. А на большее одна известная нам с тобой особа не может претендовать ввиду… скажем так, ее маленьких… и немаленьких тайн.

— Я знаю женщину, которой покровительствует герцог. Это не принесло ей ни счастья, ни уважения.

— Именно поэтому твоей знакомой стоит попросить о покровительстве другого мужчину, — резюмировал маг. — Мужчину, способного не только помочь с переездом, но и готового закрыть глаза на ее прошлые грешки. …Чувствуешь разницу между принятием и блаженным неведением, Вирджиния? Неведение очень быстро превращается в знание и остракизм.

Вот так. Даже если Райдер отпустит меня, наладить жизнь в другом месте мне не позволит Уилбер. Во рту стало солоно — я не сразу поняла, что это кровь прокушенной изнутри щеки.

— Подумайте перед сном над моими словами, мисс Хорн, — сказал маг. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мистер Уилбер, — эхом повторила я.

Встала с дивана, сделала книксен двум янтарно-карим точкам в темноте и ощупью пошла к лестнице. Спину между лопатками жгло так же, как несколько минут назад губы. В саду тоскливо кричал коростель.

Ощущение, что на меня смотрят, не исчезло, даже когда я закрылась в спальне: горели щеки, дрожали руки, сбивалось дыхание, волосы на висках и затылке намокли от пота. Прерывисто всхлипнув — «Подумайте о моих словах, мисс Хорн», — я подперла дверь креслом, поставила на сиденье тяжелую медную жаровню и, зажимая рот, прислонилась к стене.

От грязных предложений мага тошнило.

«На большее ты все равно не можешь рассчитывать».

Могу!

Могу…

Ночной ветер постукивал ставнями, трепал полог балдахина, нес в комнату сухие лепестки и сигаретный дым. Внизу скрипели половицы. Ходит, ждет… Как паук, заплетающий мушку паутиной из угроз и посулов.

…нужно только смириться.

Я вытерла слезы тыльной стороной ладони, подошла к спящему на стене Дракону и прижалась лбом к выжженному рисунку:

— Помоги, пожалуйста…

Стена раздалась, пропуская меня в узкую, похожую на расщелину нишу; осыпав каменную пыль на стыке, закрылась. Места внутри хватало либо стоять, либо, обняв колени, сидеть. Я опустилась на пол, спрятала лицо в юбке и закрыла глаза.

По полу разбегались дорожки льда и огня.

— Он издевался, Дадли! — ударило в лицо метелью. — Этот щенок смеялся надо мной!

— Вы преувеличиваете силы Райдера, Бесс. — Снежинки растаяли и пролились на ковер. — Десятая степень…

Легкие вспороло арктическим холодом, воздух зазвенел тысячей льдинок,

— Десятая? Десятая?! Там вся двенадцатая, Роберт!

чтобы через секунду опалить ресницы и брови раскаленным дыханием лавы:

— Элизабет, я проверил его личное дело. Десятая степень потенциала, проснувшийся родовой дар. Все. Невозможно расширить резерв…

Разность потенциалов конфликтовала, обдавая Александра то морозом, то жаром, мечущаяся по кабинету — как Королева в замке — сила сходила с ума, заставляя стонать фундамент и перекрытия; скрипя зубами, маг удерживал особняк от обрушения, одновременно сохраняя ментальную связь с леди Элизабет, еще сырым големом и Сворой. Александра трясло, от напряжения лопались сосуды в носу и глазах, но он упорно цеплялся за разогретую метку.