Весь день тридцать первого октября Руслан думал, как он объявит Марусе, что собирается пойти на Осенний бал. Так и этак обкатывал, пробовал на вкус гладкие закруглённые фразы, мысленно прокручивал объяснения и оправдания, подбирал достойные аргументы. Мешали стыд и гаденькое чувство, что он подыскивает возможность обмануть единственного человека на свете, который его любит.

И которого, надо признать, всё ещё любит он сам.

Сознавать себя подлецом было очень неприятно. Неприятно и непривычно: он привык думать о себе иначе. Но – чего уж там! – прекрасно понимал, чем закончится сегодняшняя поездка. И, сознавая это, всеми силами стремился на этот чёртов бал! Не мог отказаться.

Слава Богу, хорошо хоть не пришлось ничего объяснять жене. После ужина она отправилась в спальню, прилегла на кровать и почти сразу заснула. Маруся принимала сильные успокоительные препараты: не могла теперь без них обходиться. Под действием лекарств обычно спала долго и крепко, и Руслан надеялся, что она проспит до утра, не заметив его отсутствия. Думать о том, что будет дальше, не хотелось. Ненавидя себя, он принял душ, надел джинсы песочного цвета, рубашку и светлый джемпер. Стараясь не шуметь, прокрался к выходу, тихо прикрыл за собой дверь и вышел на улицу.

Ему вдруг пришло в голову: что сказал бы сейчас отец? Человек в высшей степени порядочный, беспорочный, честный вопреки личному удобству и выгоде, обладающий обострённым чувством справедливости. Как он отнёсся бы к тому, что его сын воровато крадётся по комнатам, потихоньку убегая от жены к будущей любовнице? Какими глазами посмотрел бы?..

Вспомнилось, как они с отцом однажды смотрели телепередачу, в которой пожилой киноактёр, умильно закатывая глаза, рассуждал о своём новом браке, о внезапно вспыхнувшей любви к юной партнёрше по фильму. За плечами у изрядно потасканной звезды были несколько разводов, имелись брошенные и забытые во имя очередного великого чув-ства дети. Отец тогда брезгливо скривил губы и оборонил:

– И как не стыдно святое понятие «любовь» марать о банальную похоть? Называть женитьбой обычную случку? – Произнесённое грубое слово свидетельствовало о высшей степени неприятия. Бранился отец крайне редко.

Руслан постарался выкинуть из головы мысли об отце и забрался в салон «Опеля». Мог бы запросто добраться до пиццерии пешком, но, как и многие автомобилисты, недолюбливал пешие прогулки. Кроме того, в машине всегда чувствовал себя защищённым.

Отъезжая от дома, вдруг подумал, что отчаянно хочет, чтобы Маруся появилась на крыльце и позвала его обратно. Мучило непривычное ощущение собственной беспомощности: неодолимая сила увлекала, тащила за собой, а он не мог сопротивляться.

Но жена, конечно, безмятежно спала. И остановить его было некому.

Автомобиль медленно ехал по дремлющим пустынным улицам. Руслану вдруг показалось, что из-за заборов и оград за ним пристально наблюдают десятки хитрых внимательных глаз. Кто-то, укутанный темнотой, по-паучьи перебирая ногами, крадётся вдоль дороги. Он был готов поклясться, что чувствует на себе чьи-то взгляды, видит смутные очертания тел и лиц…

Руслан поёжился и крепче сжал руль. Чушь собачья! Что за паранойя? Кому придёт в голову следить за его передвижениями? Кое-кто из жителей посёлка наверняка занимается привычными домашними делами, укладывая детей спать, однако большинство тех, кому исполнилось восемнадцать, уже вовсю веселится на балу. Часы на приборной панели показывали двадцать минут восьмого. Он слегка опаздывал.

Пиццерия была ярко освещена, изнутри доносилась громкая танцевальная музыка. Вокруг были припаркованы автомобили, на крыльце оживлённо беседовали несколько человек. Кто-то из них приветливо помахал ему рукой.

Напряжение неожиданно отпустило Руслана. В самом деле, к чему эти нервы? Эти муки? Он всего лишь посетит обязательное мероприятие! И сможет покинуть его в любой момент. Неужели Алисе было бы легче, сиди он сейчас дома перед телевизором? Это чем-то помогло бы её несчастной душе? Или сделало его самого порядочней и чище? А Маруся так и вовсе мирно спит: разве ей повредит, если он немного отвлечётся?

Открывая двери «Суперпиццы», Руслан почти позабыл о недавних сомнениях и колебаниях. В кафе было шумно, жарко, многолюдно. Игриво подмигивала светомузыка. Пахло выпечкой, фруктами, пряной смесью женских духов. Всюду стояли вазы с яркими цветами, на стенах громоздились гирлянды разноцветных шаров. Столы плотно заставлены тарелками и блюдами с едой, бутылками, кувшинами с соком и морсом. Почти все женщины нарядились в некое подобие карнавальных костюмов. Головы украшены венками из цветов, осенних листьев и трав. Поверх платьев – широкие, лёгкие накидки-разлетайки всех цветов и фасонов.

Он замер на пороге, оглушённый и слегка растерянный пестротой и многоголосьем. Откуда-то сбоку вынырнула Варвара, радостно защебетала, потянула его к толпе гостей, повела к столам. Вечер покатился дальше. Обычная вечеринка – весёлая, слегка бестолковая, с розыгрышами и понятными завсегдатаям шутками. Он поискал глазами Ирину, но её нигде не было видно. Чуть позже Варвара пояснила, что она обычно появляется ближе к полуночи.

Руслан чувствовал себя на балу удивительно свободно и раскрепощённо, хотя и не слишком любил подобные гульбища. Он вместе со всеми поднимал бокалы с душистым южным вином, произносил остроумные тосты, охотно знакомился с новыми людьми и приветствовал тех, кого уже успел узнать, шутил сам и хохотал над чужими шутками, даже соглашался поучаствовать в конкурсах, которые выдумывала всё та же неугомонная Варя. Он много ел и пил, ему было хорошо, и люди вокруг казались необыкновенными, добрыми, милыми, искренне к нему расположенными.

Выйдя на крыльцо покурить, Руслан мельком глянул на часы, которые висели в вестибюле. Глянул и поразился: оказывается, он здесь уже больше трёх часов! Время летело легко и незаметно, он совершенно не устал от людей и кутерьмы бала. Домой не хотелось, и угрызений совести от того, что он здесь веселится, а Маруся дома, одна, не возникало. Выкурив сигарету в компании Валика и ещё одного мужчины, кажется, Станислава, он вернулся в зал.

Обстановка там изменилась. Музыка зазвучала тише, сделалась медленной, томной. Свет стал приглушённым. Разговоры и взрывы громкого хохота стихли, начались танцы. Танцующие пары двигались плавно, неспешно, тесно прильнув друг к другу. Руслан, который не собирался никого приглашать, счёл за благо отойти в угол и присесть на маленький диванчик, наблюдая за остальными.

Спустя некоторое время он с изумлением осознал, что движения людей были несколько странными. Можно сказать, не вполне приличными. Он на мгновение зажмурился, не веря тому, что видит, потом снова открыл глаза и больше уже не мог оторвать взгляда от танцующих.

Приходилось признать, что столь откровенного зрелища он не наблюдал и в самых отвязных ночных клубах: мужчины беззастенчиво гладили своих партнёрш, а женщины, сбросив пёстрые карнавальные накидки, извивались, скользили в их объятиях.

Его поразило обилие оголённой плоти: руки, ноги, шеи, спины, плечи, были выставлены на всеобщее обозрение. Никто не обращал на Руслана внимания, а ему было мучительно стыдно, хотя в то же время он против воли ощущал сладкую истому.