вытаскивал тебя не я, а Арина, больше в эту мышеловку никто пролезть не смог, во-вторых, зря или нет, не тебе решать, и даже не мне.

– А суду? – мельхиорец криво усмехнулся. – Или вы про что-то, что выше человеческого суда?

– Честно говоря, с некоторых пор я не очень-то доверяю тем, кто уверяет, что говорит от лица кого-то или чего-то высшего. А напрямую мне с теми, кто, как ты сказал, выше человеческого суда, говорить не доводилось. Видимо, недостоин. Так что на эту инстанцию я ссылаться точно не буду.

– Странный разговор, – Хидео закашлялся.

– Пожалуй. Закончим его?

– Нет! Вы мне не верите, думаете, я говорю какие-то глупости, или вообще брежу, но это не так. Я действительно преступник, которого не разыскивают только потому, что считают мёртвым. Да я и есть мёртвый…

Хидео снова закашлялся. Мозели смотрел на него очень внимательно и больше не перебивал.

– Я восемь лет вне закона, сначала пять лет в банде Испанца, потом три года в экипаже у Бабочки. Вы же слышали про Бабочку? – он снова криво усмехнулся.

Мозели медленно кивнул, и Хидео продолжил:

– Полтора года назад меня поцарапали в драке, но пираты решили, что меня убили. Я воспользовался этим, чтобы уйти от Бабочки, а через четыре месяца её корабль уничтожила полиция. Поэтому меня не ищут ни те, ни другие. Но это ничего не меняет! Пусть под моим настоящим именем в банде и у Бабочки меня никто не знал, пусть меня давно вычеркнули из всех списков на розыск, это ничего не меняет. Я грабил, убивал людей, и не потому, что они сделали мне что-то плохое. Просто всех, кто не мог сопротивляться. Да и тех, кто мог, тоже…

– Почему ты не ушёл оттуда? – очень спокойно спросил врач.

– Не мог. Сначала я не видел другой возможности вернуть долг Испанцу, ведь он по сути спас мне жизнь, когда я замерзал в подворотне, а потом… потом стало поздно.

Хидео снова закашлялся. Откашлявшись, он ещё помолчал, потом сказал:

– Неправду я говорю. Мог, конечно, правда, скорее всего, из меня бы сделали показательный пример, почему не стоит уходить от Испанца и Бабочки, но уйти я мог. И сейчас очень жалею, что этого не сделал.

Он посмотрел врачу прямо в глаза и сказал:

– Только не надо оправдывать меня тем, что был молодой и глупый. Это меня всё равно не оправдывает.

Хидео ожидал, что врач ответит что-то вроде: «А почему «был»?», но тот сказал совсем другое:

– Не оправдывает. Но разве ты ищешь оправдания? Мне казалось, ты искал искупление. Только такое искупать надо не одним актом бессмысленного героизма, ну хорошо, – поправился врач, – не совсем бессмысленного, а исправлять всей своей жизнью.

– Вам легко говорить, – буркнул, откидываясь на подушку, Хидео. Исповедь опустошила его и без того невеликие силы.

– Легко, – согласился Мозели. Он помолчал, потом продолжил. – Когда я был немного младше тебя, я провёл три года в общине Искателей вселенского разума, наверняка ты про них слышал. И я бы очень многое отдал, чтобы узнать, что из того, что я помню, я делал там на самом деле, а что мне почудилось в наркотическом бреду. Но этого я никогда не узнаю.

Хидео примерил сказанное на себя и содрогнулся.

– Я не знал...

– Конечно, – помолчав, врач добавил: – Демоны живут в душе у многих. Разница в том, что мы позволяем им с нами делать.

– И с другими.

– Что?

– Что мы позволяем им делать с другими.

– Да.

– И какие же демоны сидят внутри нашего диверсанта? – спросил Хидео, лишь бы прервать наступившее молчание.

– Не знаю, – серьёзно ответил Мозели. – Если бы мы это знали, поймать его было бы намного проще. Ладно, отдыхай. И не думай обо всём этом сейчас, успеешь.

Мозели встал, ещё раз внимательно посмотрел на Хидео, кивнул каким-то своим мыслям и вышел.

«Сообщить Фа, наверное, кто у неё тут под боком завёлся», – с удивившим его самого равнодушием подумал Хидео. Он прикрыл глаза и сам не заметил, как задремал.

Разбудило его шебуршание и шушуканье. Через приоткрытую дверь палаты была видна спина врача, на которого напирали Арина и Кристина.

– Видите, а вы говорили, он спит! – встретившись с мельхиорцем взглядом, торжествующе прошептала на всю палату Кристина, и Мозели сдался.

– Долго не разговаривайте, – предупредил он, пропуская девушек в палату.

«Ага, – хмыкнул про себя Хидео, – а на разговоры с ним самим ограничения по времени не распространяются».

– Привет, герой! – Кристина плюхнулась на стул рядом с кроватью. Арина осталась стоять: то ли не собиралась надолго задерживаться, то ли не решилась подтащить к кровати второй стул.

Хидео поморщился.

– Мне и так плохо, а ты ещё издеваешься.

– Плохо? – лицо Арины стало откровенно испуганным.

– Нормально, не беспокойся, это я так, по привычке.

– Плохо ему, плохо, не сомневайся, иначе бы доктор его тут держать не стал.

– Арин, да не слушай ты её, – и зачем вообще они пришли вместе! – Я хотел сказать… Мне доктор сказал, что это ты меня оттуда вытащила.

– Брось, – тут поморщилась уже Арина. – Каждый делает то, что может.

– Всё равно, не стоило...

– А это уже не тебе решать, стоило или нет! – взорвалась Арина.

Хидео засмеялся и тут же закашлялся, вызвав новую волну паники на лице девушки. Он махнул ей рукой, дескать, не волнуйся, и не надо так коситься на дверь, и, чуть отдышавшись, сказал:

– Вы с Мозели удивительно похожи, по крайней мере, в выговорах.

– Вот и слушайся умных людей, пока они тратят своё время на вразумление тебя, – встряла Кристина.

– Не обещаю, но попробую, – Хидео улыбнулся Арине. – Кстати, о времени. Что я пропустил интересного?

– Интересного… – Кристина снова взяла инициативу разговора в свои руки. – Основное событие, широко отмеченное вчера, аж по нормальному ужину откуда-то наскребли – это то, что Кастел с Заком собрали из обломков четырёх установок две, более-менее работающие.

– Значит, работают три из пяти? Отлично.

– Отлично, но энергию всё равно велели экономить.

– Жаль, что я не видел процесса, – усмехнулся Хидео. – Подожди, Зак успел приехать?

– И уехать. Ты