— Вызовите скорую!

Сорвав плащ с вешалки, я бросился на улицу.

Венди, лежащая на бетоне, напоминала насекомое, у которого сломаны ноги. Когда я выходил из дома, она делала попытки подняться, но ей лишь удалось встать на колени. Она выглядела словно паук, пытающийся идти, и тут она снова распростерлась на земле.

Встав подле нее на колени, я накрыл ее плащом. Я снял пиджак, свернул его и примостил ей под голову. Она испытывала боль, но ни изо рта, ни из ушей кровь не текла, и не было этой смертельной поволоки на глазах, которая, я знал это еще с войны, говорила об опасности. Лицо ее теперь выражало спокойствие и мир с самой собой. Я взял ее за руку, — рука была теплой. Она открыла глаза.

— Все будет хорошо, — сказал я. — Сейчас приедет «скорая». Все будет хорошо.

Она открыла глаза и улыбнулась. Она была очень красивой сейчас, и я впервые понял, почему Осано попал к ней в плен. Ей было очень больно, но все же она улыбалась.

— На этот раз я добралась до этого сукина сына, — сказала она.

Когда ее привезли в больницу, обнаружилось, что у нее сломан палец на ноге и раздроблена ключица. Она была в сознании и рассказала, как все случилось, и полиция приехала за Осано и забрала его. Я позвонил адвокату Осано. Тот сказал мне, чтобы я не говорил лишнего, насколько это будет возможно, и что он попытается все уладить. Осано и Венди он знал уже давно и понял что к чему еще прежде меня. Он попросил, чтобы до его звонка я никуда не уходил.

Само собой разумеется, вечеринка развалилась, как только детективы допросили некоторых присутствующих, включая и меня. Я сказал им, что ничего не видел, кроме того, что Венди выпала из окна. Нет, отвечал я, Осано рядом с ней я не видел. Больше они не стали докапываться. Экс-жена Осано налила мне выпить и села рядом со мной на диван. Она слегка улыбалась с забавным выражением. Она сказала мне:

— Я всегда знала, что когда-нибудь это случится.

Адвокат позвонил лишь три часа спустя. Он сказал, что добился освобождения Осано из-под стражи под поручительство, и что неплохо было бы, если кто-нибудь побудет рядом с ним пару Дней. Осано поедет в свою квартиру-студию в Виллидже. Не мог бы я составить ему там компанию и проследить, чтобы он не наболтал лишнего газетчикам? Я выразил готовность. После этого адвокат проинструктировал меня, сказав, что Осано дал показания о том, что Венди набросилась на него, и он, защищаясь, ее оттолкнул. Потеряв равновесие, Венди выпала из окна. Эта информация была дана газетам. Адвокат был почти уверен, что ему удастся уговорить Венди, ради ее же собственной пользы, придерживаться этого сценария. Если Осано попадет в тюрьму, то не видать ей алиментов и содержания, как собственных ушей. Уже через пару дней все должно утихомириться, главное не давать Осано сказать что-нибудь неподходящее. В своей квартире Осано будет через час, адвокат отвезет его туда.

Покинув особняк, я взял такси до Виллиджа. Сидя на крыльце дома, где находилась его студия, я стал ждать, и вот подкатил адвокатский лимузин с шофером. Из лимузина вышел Осано.

Выглядел он ужасно. Глаза вылезали из орбит, а лицо от перенесенного напряжения было мертвенно-бледным. Он прошел мимо меня, и, догнав его, я зашел в лифт вместе с ним. Он вытащил ключи, но руки его сильно тряслись, и мне пришлось открыть дверь самому.

Оказавшись в своей крохотной квартире-студии, Осано плюхнулся на раскладной диван. Пока он не сказал мне ни одного слова. И вот он лежал, закрыв лицо руками, но не от отчаяния, а от сильной усталости. Я огляделся по сторонам и подумал, вот — Осано, один из известнейших в мире писателей, и живет он в такой дыре. Но потом вспомнил, что здесь он жил лишь изредка, а в основном в своем хемптонском доме, или в Провинстауне. Или с какой-нибудь богатой разведенной женщиной, с которой в течение нескольких месяцев крутил роман.

Я сел в запыленное кресло, отбросив в угол пачку книг.

— Я им сказал, что ничего не видел, — сказал я Осано.

Осано сел, он уже не закрывал руками лицо. Удивительно, на лице его снова проступала эта дикая гримаса-улыбка.

— Боже мой, ну как тебе понравился этот ее полет? Я всегда говорил, что она ведьма поганая. Я же не с такой силой ее бросил. Она летела сама по себе.

Я уставился на него.

— По-моему, у тебя едет твоя долбанная крыша, — сказал я. — Сходил бы ты к доктору.

Я говорил это холодно, я не мог забыть Венди, как она лежала там, под окном.

— Тьфу, да с ней будет все о’кей. Да это и понятно. Или же ты думаешь, я всех своих бывших жен выбрасываю из окон?

— Это не оправдание.

Осано криво улыбнулся.

— Ты просто не знаешь Венди. Держу пари на двадцать зеленых, когда я расскажу тебе, что она мне сказала, ты согласишься, что и сам поступил бы так же.

— Идет, — ответил я.

Я сходил в ванную, намочил полотенце и швырнул его Осано. Он вытер лицо и шею, испустив вздох удовольствия от прикосновения холодного полотенца.

Осано ссутулился, наклонившись вперед.

— Она напомнила мне о письмах, которые писала в последние два месяца, прося дать ей денег на ребенка. Понятно, что денег я не послал, она бы потратила все на себя. Потом она сказала, что ей не хотелось беспокоить меня, пока я был занят в Голливуде, но что наш младший сын заболел, менингит спинного мозга, и что у нее, мол, не было денег, и ей пришлось положить его в городскую больницу, в отделение для бедных. Ты представляешь себе эту сучару поганую? Она не сообщила мне ничего только затем, чтобы вывалять меня в этом дерьме, чтобы я оказался во всем виноват.

Я знал, как любит Осано всех своих детей от разных браков. Эта его способность всегда меня изумляла.

Он всегда посылал им подарки на дни рождений, всегда брал их к себе на лето. И время от времени заходил, чтобы взять их в театр, или в ресторан, или на стадион. Но сейчас, похоже, он вовсе не был встревожен болезнью своего ребенка, и это меня удивило. Он понял, о чем я думаю.

— У парня всего лишь высокая температура, что-то типа респираторного заболевания. Пока ты там ухаживал за Венди, я звонил в больницу, они сказали, что ничего серьезного. Потом я позвонил своему врачу, он заберет парня оттуда и положит в частную больницу. Так что все в порядке.

— Вы хотите, чтобы я тут побыл? — спросил я.

Осано отрицательно покачал головой.

— Мне надо съездить к сыну в больницу, и кроме того позаботиться об остальных детях, раз уж я на время разлучил их с мамашей. Но эта сучка, она уже завтра будет на ногах!

Прежде чем уйти, я задал Осано один вопрос.

— Когда вы выбрасывали ее из окна, вы помнили, что лететь ей придется всего лишь два этажа?

Он усмехнулся.

— Конечно, — ответил он. — Да я и подумать не мог, что она улетит так далеко. Говорю тебе, она ведьма.