— Короче, посол! — процедил сквозь зубы Грозный. — Не на базаре…

Черный Баламут сделал вид, что не расслышал реплики сына Ганги, но тем не менее наконец перешел к делу:

— Условия сыновей Панду просты: отдать им то, что и так принадлежит им по Закону. Половина царства должна быть возвращена Пандавам, чтобы вы и они могли совместно править Великой Бхаратой. Если же в силу жадности или тщеславия владыки Хастинапура не пожелают разделить царство между Слепнями и Пандавами (гневные выкрики не помешали Кришне закончить) по справедливости, то даже в этом случае благородные Пандавы готовы пойти на уступки!

Карна еле-еле сдержал смех. Уступки? Интересно, какие же?

— Пусть им будет выделено всего пять деревень — как знак дружбы и мирных намерений, а также будет признано их верховное владычество над всеми землями Кауравов. Всю власть и земли сыновья Панду немедленно возвратят тебе, сиятельный раджа, удовольствовавшись, как и прежде, Твердыней Индры, своим уделом и пятью жалованными деревнями, а ты, раджа, будешь править, как и встарь, под надежной защитой пяти братьев и их войск. Таковы скромные условия братьев Панду, выполнение которых приведет к миру и благоденствию народов!

И тут Боец сорвался.

— Замолчи! — раскатился по зале крик сорокапятилетнего воина, да так, что в испуге дрогнуло пламя в масляных светильниках. — Я знаю: ты, Кришна, лишь уста для чужой речи… но замолчи, ради всего святого, пока я не ударил тебя! Иди и передай же зарвавшимся наглецам: мало того, что они многократно оскорбили меня, моего дядю, моих братьев и моих друзей подлыми наветами и неприкрытой ложью! Благородные цари и безупречные брахманы были свидетелями той игры, и никто из них не воскликнул: «Обман! Нечестно!» Мало того, что они пытаются поссорить меня с отцом и учителями, пред которыми я чист словом и делом! Так эти дети блуда еще и заявляют права на то, что им никогда не принадлежало и принадлежать не могло! Пока жив мой отец, раджа Города Слона, Пандавам и Кауравам должно повиноваться ему как единственному законному правителю, а не ставить условия и собирать войска, готовясь поднять бунт! Лишь безумец отдает свой дом врагу, надеясь из милости получить имущество обратно! Я похож на безумца, Кришна?! похож ли на безумца Грозный?! мой отец?! Отвечай! Или лучше оглядись и скажи мне: есть ли где такой человек, который, соблюдая закон кшатриев, рискнул бы попытаться победить нас в битве?! Молчишь?!

И, не дожидаясь ответа, Боец быстрым, размашистым шагом пересек залу, в сердцах хлопнув за собой дверью.

Карна и Бешеный последовали за разъяренным другом.

Здесь ждать уже было нечего.

— Теперь вы сами убедились в неразумности и злонравии сего мужа, — грустно сказал Черный Баламут, когда закрылась дверь за последним из покинувших залу людей. — Он глух к голосу разума и доброты, жадность и гордыня обуяли его. Так не лучше ли, царь, пока не поздно, схватить твоего сына, а также брата его Бешеного и злодея Карну, а также всех их сторонников, дабы передать их связанными благородным Пандавам для справедливого суда? Этим ты докажешь сыновьям Панду свою дружбу и благие намерения, после чего вы легко сможете заключить мир! Подумай над этим, о царь, — еще есть время!

Пока все остолбенело слушали этот удивительный вывод, родич Кришны, явившийся вместе с послом, тише мыши выскользнул из залы.

Впрочем, объявись сейчас в зале сам Индра или исчезни потолок — это тоже вполне могло остаться незамеченным.

— Опомнись, посол! Что ты предлагаешь мне?! Схватить собственных сыновей вместе с верными сторонниками и передать в руки их врагов?! — Голос Слепца был подобен рыку пробуждающегося льва, и все отчетливо ощутили, как под сводами медленно сгущаются грозовые тучи…

— …К оружию, ядавы! Нас предали! Проклятый Боец велел схватить и заточить в темницу посла, любимого нами Кришну! К оружию!

Крики, лязг оружия, топот ног. Воины полусотни сопровождения, до того мирно жевавшие бетель в павильонах парка, со всех ног бежали ко входу во дворец. Схватить посла? Святотатство! Боги покарают нечестивцев из Города Слона! Но боги далеко, и сейчас все зависит от них, ядавов-соплеменников, тех, чей святой долг — охранять посла, земляка, аватару Опекуна Мира!

Однако дворцовая стража тоже времени зря не теряла: клич медной турьи и вопль «Тревога!» мигом ответили пламенному призыву родича Черного Баламута.

И когда пятеро самых быстроногих ядавов подбежали к мраморным ступеням — навстречу им ощетинились копьями и мечами «алые ленты», личная гвардия Грозного.

Измена! Попытка прорыва в зал Совета! Покушение на правителей Хастинапура! Трубить общий сбор! Тревога!

К оружию, Кауравы!

Долг столкнулся с долгом, честь с честью, металл с металлом. Звенит меч о бронзовый нагрудник, копье скрежещет по вовремя подставленному щиту, выхаркивает жизнь смертельно раненный воин, пытаясь дотянуться, достать кинжалом, ткнуть хотя бы в ногу…

Трое из пятерых отступили, их друзья остались лежать у сандалий загородивших вход стражников, но на ступени уже накатывала новая волна атакующих. Их было много, больше двух десятков, и сзади к ним спешили остальные ядавы, сбегаясь со всех сторон. «Алые ленты» попятились, сохраняя строй. Теперь они тоже несли потери, и было еще неизвестно, поспеет ли вовремя подкрепление из дворцовых казарм, куда с отчаянным криком уже несся кто-то из слуг.

Блеск стали, кровавые всплески, булькающий хрип…

— Прррекррратить!!!

Громовой рев расшвырял воинов в стороны, словно на миг обретя материальность, и намечавшаяся бойня оцепенело замерла.

На ступенях, в центре «алых лент», стоял безоружный Боец, как бы между делом придерживая готовых ринуться в бой Карну и Бешеного. Также безоружных, но от этого не менее опасных.

— Что здесь происходит? Кто старший? Доложить!

Вперед выступил кряжистый десятник, склонился перед царевичем, не удосужившись утереть кровь с рассеченной щеки.

Алая лента свисала ему на лоб, делая гвардейца похожим на восставшего мертвеца.

— Попытка прорваться в зал Совета, мой господин! Мы выполняем свой долг!

— Ясно…

— Это ложь, царевич! Вернее, это не вся правда…

Боец резко обернулся.

Перед ним стоял смешной пузанчик с лицом, изрядно битым какой-то кожной болезнью. Верхнюю губу пузанчика косо оттягивал белый рубец, отчего казалось, что человек все время скалится в глуповатой усмешке. Впору было расхохотаться, тыкая пальцем в героя, но мешал совсем не смешной шестопер, которым пузанчик небрежно поигрывал. Боец, сам большой любитель подобного оружия, вполне мог оценить и шестопер, и хватку его владельца.

— Дозволишь продолжить, царевич?

— Говори. Кто ты?

— Мое имя — Критаварман. Я кшатрий по рождению, как и ты, сейчас командую полусотней сопровождения посла Кришны. Прости, царевич, но нам сообщили, что ты распорядился арестовать посла, и мы поспешили на выручку Черному Баламуту. У каждого свой долг, и тебе это известно лучше других.