— Что вам известно о заданиях, получаемых агентами КГБ, которые приезжают сюда в качестве эмигрантов?

— Главная задача перед всеми — внедриться в западное общество и найти источники существования. Некоторые получают индивидуальные задания. Например, Н. получил задание пропагандировать нынешнее советское руководство как самое либеральное и миролюбивое и распространять легенду, будто в советском руководстве есть некие «ястребы», которые якобы хотят восстановить сталинизм. Гораздо более серьезное личное задание получил М.: наладить снабжение средних чиновников КГБ и ЦК всякими «заграничными штучками» — кожаными пиджаками, джинсами, дубленками, противозачаточными средствами… Он этим и занимается довольно успешно.

— Какое конкретно задание получили вы?

— Мне вроде бы предоставлена полная свобода действий. Но честно говоря, моя роль здесь мне самому еще не ясна. Когда агентов мало, их деятельность строго детерминирована. А когда их много, в этом нет надобности. Тогда можно не вынуждать агента к строго определенной линии поведения. И в массе разнообразно поступающих агентов можно выбирать подходящих индивидов для данной определенной задачи, а любой поступок агента рассматривать с точки зрения возможного его использования.

— Какое решение приняли вы?

— Сообщить вам, кто я есть, попросить помочь мне устроиться здесь и использовать мои профессиональные способности.

— А где гарантии, что вы не будете работать на КГБ?

— Как? Научите!

— Вы слишком плохо о людях думаете. Неужели мы все такие ничтожества?! Неужели мы суть лишь единички в чужих расчетах? Есть же у нас индивидуальная судьба? Есть же что-то в этом и от наших усилий?

— Массовый процесс априори не считается с индивидуальностью. В гнусном спектакле не могут участвовать значительные актеры. Кто бы ни были эти актеры, им все равно отводятся жалкие роли.

— Не могу согласиться. Я, например, выдержал многолетнюю жестокую борьбу.

— Это входит в игру. Вынудить сильных людей на жестокую борьбу за пустяки и с пустяками — это есть один из принципов системы.

— Обидно. А ведь я мог бы принести огромную пользу России, если бы меня захотели использовать.

— Вас уже используют.

— Как?!

— Тем, что подчеркнуто не хотят использовать.

— Не понимаю. Объясните!

— К сожалению, не могу. Я сам не понимаю.

— Мы все сошли с ума. Есть тут у меня один знакомый. Тоже эмигрант. Живет здесь шесть лет. Ни слова по-немецки не говорит. А по-русски стал говорить с немецким акцентом. Смешно?

— Очень. А хозяин нашего Пансиона в совершенстве изучил русский мат. Ругается целыми днями, особенно — в присутствии женщин. Смешно?

— Очень.

Загадочное Сооружение растет с каждым днем. Но работающих людей там совсем не видно. И не видно, когда подвозят строительные материалы. Здание как будто растет изнутри, из земли. Как живое существо. Могучее и страшное. Таинственные цилиндры, напоминающие башни средневековых замков, уже вознеслись выше всех зданий в нашем районе. Теперь я каждый день подхожу к окну, чтобы отметить, насколько выросло мое Сооружение. Назначение его я до сих пор не могу разгадать, хотя перебрал все возможные варианты, от тюрьмы до Дворца культуры и церкви.

— Что вам известно об Институте социального прогнозирования?

— Некоторые из моих знакомых работают там. Из их слов я смог составить себе только очень общее представление об этом ИСП. Я имел шансы попасть туда, но я отказался.

— Почему?

— Сотрудники ИСП допускаются к самым секретным делам и автоматически становятся «невыездными лицами». А меня тогда иногда выпускали за границу. И я хотел выезжать. Кроме того, сотрудникам ИСП запрещается публиковать свои работы, а я надеялся сделать себе имя в науке.

— И вам это удалось?

— Нет. Мне все равно пришлось заниматься исследованиями, результаты которых сразу же становились секретными. А публиковать я мог только то, что укладывалось в рамки идеологии. На этом имя в науке не сделаешь.

— Так что же вам все-таки удалось узнать об ИСП?

— Сначала этот институт планировался как исследовательский центр в составе Академии общественных наук при ЦК КПСС. В задачу ему вменялось исследование общих тенденций развития человечества в наше время и его перспектив в предстоящем столетии. Но секретарь ЦК по идеологии сказал, что марксизм давно решил эту проблему исчерпывающим образом. И незачем зря тратить силы и средства на создание института, который все равно не сможет сказать ничего больше. Тогда этим институтом заинтересовались в КГБ.

— В каком смысле?

— В будущей войне самыми сложными проблемами будут проблемы социальные, т. е. проблемы организации жизни завоеванных нами (это принималось как аксиома) стран Западной Европы. Надо уже сейчас разработать всевозможные варианты наших действий в Западной Европе после победы. Надо учесть уроки немцев и быть готовыми работать с точностью часовых механизмов, но с учетом возможных вариантов.

— Какие варианты имелись в виду?

— Различные варианты для различных стран и их различного состояния в результате поражения или разгрома. Было введено понятие социологического типа ситуации, подлежащей организации. Разрабатывались некоторые абстрактные модели поведения.

Что касается конкретных районов Европы, то была разработана система критериев оценки их состояния, чтобы сразу же ввести в действие соответствующий вариант организации. Причем как критерии оценки, так и варианты организации должны быть достаточно простыми. Настолько простыми, чтобы, например, командующий армией или представитель Ставки Верховного командования мог принять решение и отдать распоряжение действовать. Успех дела может зависеть буквально от нескольких часов.

— Какого уровня могли достигнуть исследования ИСП в настоящее время?

— Полагаю, никакого.

— Как вас понимать?

— Очень просто. Надежды насчет научных открытий в сфере предсказания будущего беспочвенны. Во-первых, предсказание будущего в СССР есть прерогатива высших партийных властей, и какой-то научной мелкоте не позволят вообще делать такие открытия. А во-вторых, будущее не предсказывают, а планируют. Будущее невозможно предсказать в принципе. Но его можно запланировать. История же есть стремление в какой-то мере и форме соответствовать плану. Здесь как с пятилетними планами: они выполняются всегда как руководство к действию, но никогда не выполняются как предсказания. Проблема не в том, что произойдет, а в том, что надо делать, чтобы история шла желанным для нас путем.

— Ну а каковы могут быть там результаты в смысле планирования будущего?