Колдунья почти забыла об этом после неожиданного воссоединения с Фенриром и Ёрмунгандом и резко повернулась к нему.

– Да, я была у неё, и она больше не желает меня видеть. Я пыталась вернуться, но дочь просто не впускает меня в своё царство, – настойчиво проговорила она, вспомнив о важности этого дела. – Но ты… думаю, она бы выслушала тебя, если бы ты смог туда добраться. Мне нужно, чтобы ты ей кое-что передал.

– Если я смогу туда добраться, – эхом отозвался Локи, ошеломлённый. – Ладно. Конечно. Что я должен ей сказать?

Ангербода положила руки на его худые плечи и посмотрела прямо в глаза.

– Скажи Хель, чтобы она пришла ко мне. Передай, что я могу спасти её. Заставь поверить тебе. От этого зависит её жизнь. Поклянись, что найдёшь к ней дорогу и убедишь её.

– Клянусь.

– Поклянись своей жизнью, и её тоже.

– Да клянусь я, клянусь! Я всё сделаю. – Мужчина по-кошачьи склонил голову набок. – Ангербода, ты исчезаешь.

Ведьма опустила взгляд на свои руки – они таяли, хотя она этого не хотела.

– Мне пора уходить, – сказала она, стиснув зубы. – Или я не смогу вернуться в своё тело. Пути, которыми я путешествую, рушатся. – Её ладони стали погружаться в плечи бывшего мужа, и она отдёрнула их. – Иггдрасиль трепещет. Миры больше не отделены друг от друга. Их границы начинают размываться, и я боюсь, что скоро ничто не сможет оградить живых от мёртвых. Но, по крайней мере, тебе будет легче добраться до Хель.

Локи кивнул, но всё ещё выглядел обеспокоенным.

– Бода…

Колдунья почувствовала, как земля под ней качнулась. Последним, что она увидела, были руки Локи, тянущиеся к ней, чтобы подхватить. Женщина закрыла глаза и приготовилась к удару. А когда снова их открыла, то уже снова лежала в своей кровати, и по щекам её текли слезы. Она была измучена, охвачена паникой, дрожала, замёрзла – и в полном одиночестве.

Ангербоду охватило облегчение, когда она увидела Скади, стоящую в дверях и наблюдающую за небом. Позади неё, на поляне, сидела волчица, и её массивная мохнатая голова тоже была запрокинута вверх.

Ведьма подошла к подруге, которая вздрогнула при её приближении, но затем обняла за плечи. Обе женщины не отрывали взгляда от умирающих солнца и луны.

Голос Охотницы дрожал, когда она прошептала:

– Ты сделала это. Мне пора.

– Я знаю, – прошептала в ответ Ангербода, прижимаясь к ней ещё ближе. – Знаю.

Следующие несколько часов Скади провела собирая то немногое, что собиралась взять с собой в Утгард. Тем временем колдунья изо всех сил старалась приготовить как можно больше своего зелья для утоления голода из немногих оставшихся у неё запасов. Она, как обычно, сложила крошечные глиняные горшочки в большой деревянный ящик и обложила их шерстью, а Скади перенесла всё, что поместилось, в сани.

– Вот и всё, – печально проговорила Ангербода, – что я смогла сделать для Ётунхейма.

– Ты сделала более чем достаточно, – сказала Скади, застегивая последний ремень. – И наш народ будет благодарен за это.

Она достала из кармана нож с рукояткой из оленьего рога, который колдунья обычно носила на поясе, и чехол от него.

– Ты оставила это на столе, когда переодевалась, так что я заточила его для тебя после того, как закончила со своим мечом.

– Спасибо. – Ангербода развязала пояс, чтобы продеть его в петлю ножен. Затем она перевела взгляд на меч у бедра подруги и поинтересовалась:

– Он принадлежал твоему отцу?

Скади торжественно кивнула.

– И никому другому.

Снег и ветер, изводившие их в течение последних трёх лет, прекратились, и воздух потеплел; было по-прежнему ужасно холодно, но теперь вне пещеры можно было находиться дольше, чем в течение нескольких вдохов, прежде чем стоять снаружи становилось невыносимо. Но так же, как и на той скале у моря, мир вокруг казался пугающе замершим, безмолвным, ожидающим.

Как натянутая тетива лука…

И с неё вот-вот была готова сорваться стрела.

– Куда подевалась твоя волчица? – спросила Скади, оглядываясь вокруг, и в тот самый момент та выступила из-за деревьев – но не одна.

Рядом с ней показалась фигура, что, казалось, мерцала, то исчезая, то появляясь обратно, так же, как Ангербода, когда оставила Локи на утесе. Ведьма узнала в пришельце Бальдра, его светлые волосы светились даже в слабом свете умирающего солнца, и напряглась при виде его. Но затем её взгляд переместился на женщину, перекинутую через спину волчицы, чьё лицо было скрыто ниспадающими волнами густых чёрных волос.

– Я услышала, как они бродили по лесу, – произнесла волчица.

Бальдр посмотрел сначала на Скади, открывшую в изумлении рот, а потом его взгляд упал на колдунью. Он сделал шаг к ней, умоляюще раскинув руки, и воскликнул:

– Слава всем богам, мы отыскали тебя!

Женщина на спине волка застонала. Бальдр озабоченно нахмурился, его глаза метнулись к ней, а затем снова к Ангербоде. Затем он поднял руки ладонями вверх в жесте отчаяния и сказал:

– Пожалуйста, ты должна ей помочь.

– Что? – произнесла ведьма в тот же самый миг, как женщина подняла голову и всхлипнула:

– Матушка?

Ангербода замерла.

– Хель?!

Скади бросилась к волчице и в считаные секунды сняла гостью с её спины. Та не могла самостоятельно стоять и оперлась на великаншу, чтобы не упасть.

Колдунья чуть не расплакалась от облегчения. Локи смог убедить её.

– Рада тебя видеть, кроха, – пробормотала Охотница со слезами на глазах.

– Хотела бы я сказать то же самое, – слабым голосом ответила Хель.

Скади повернулась к Бальдру.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего, лишь пытался помочь. Я как будто нахожусь здесь, а потом… словно исчезаю, – ответил Бальдр, протягивая дрожащие руки. – Время от времени я мог поддерживать её и помогать идти. Но затем она просто падала, и… – Он сжал кулаки. – Я ничего не мог с этим поделать. Мы бы всё ещё были там, в снегу, если бы твой волк не нашёл нас.

Ангербода посмотрела на дочь.

– Ты больше не можешь ходить?

– Мои ноги окончательно подвели меня, – пробормотала Хель, избегая её взгляда.

– Но раньше, – возразила колдунья, – когда мы виделись в последний раз, ты выглядела прекрасно…

– То было раньше, – ровным голосом ответила женщина. – Когда я властвовала над царством мёртвых. Там мёртвые ноги маленькой девочки держали её и не нуждались в целебных мазях матери. Но теперь, когда они сгнили до костей…

– Ты… больше не властна в своём царстве? – спросила Скади, но Ангербода уже знала ответ.