— То!

Все поняли, что это «то» значит «хорошо». Обхватив связку одежды обеими руками, немой прыгнул в реку, воды которой уже захлёстывали поверхность дамбы. К тому времени промоина стала с лошадиную шею, хлеставшая оттуда струя взлетала в воздух. Мутная вода добралась аж до проулка, образовав небольшой ручей, и уже подбиралась к нашим воротам. По сравнению с вздыбившейся Цзяолунхэ дома в деревне казались игрушечными. Немой скрылся под водой, на поверхности виднелись лишь пузыри да соломины. Над этим местом летали хитрые чайки с ярко-красными клювами, поджав под белым брюшком чёрные лапы, и напряжённо всматривались в воду глазами-бусинками, словно выжидая. На поверхность вынырнул сверкающий арбуз, тут же скрылся, но вскоре появился вновь чуть дальше по течению. Из мутных волн на стремнине наперерез течению к берегу классическим брассом продвигалась тощая чёрная лягушка. Добралась до тихой заводи у дамбы и поплыла дальше, оставляя на поверхности красивую рябь.

Солдаты напряжённо вытягивали шеи, пытаясь хоть что-то разглядеть. Как и у немого, трусы на них топорщились, словно скроенные из жести. Голозадый, как обезьяна, солдатик, прикрывшись, тоже не отрывал глаз от реки. Лишь Цзунь Лун смотрел в сторону промоины. Сыма Лян под шумок подобрался к мечу немого, которым тот косил людей, словно арбуз нарезал, и большим пальцем втихаря попробовал, насколько он острый.

— Отлично! Заткнул! — радостно воскликнул Цзунь Лун.

Вода из промоины уже не хлестала, клокоча, а журчала маленькой струйкой. Большой чёрной рыбиной с плеском вынырнул немой, и летавшие у него над головой чайки испуганно взмыли в поднебесье. Он стёр своей огромной пятернёй воду с лица и выплюнул попавшую в рот грязь. По команде Цзунь Луна солдаты спихнули в реку утоптанный ком. Немой ухватился за него, надавил руками, и ком быстро исчез. Подтянувшись, немой встал на него и начал утаптывать, а потом снова ушёл под воду. На этот раз ненадолго — вынырнул, чтобы набрать воздуха. Цзунь Лун протянул ему длинную ветку, чтобы помочь выбраться, но Сунь махнул рукой и снова скрылся под водой.

В деревне тревожно загудел гонг. Потом запел рожок. Из близлежащих проулков к реке один за другим мчались солдаты с оружием. Из нашего проулка вылетел Лу Лижэнь с охраной.

— Где опасное место? — закричал он, едва забравшись на дамбу.

Из воды показалась голова немого и снова скрылась: похоже, силы уже оставили его. Подоспевший с веткой Цзунь Лун подтянул его, а толпа солдат вытащила на берег. Ноги немого не слушались, и он плюхнулся на землю.

— Хорошо, что есть такие, как Сунь, начальник, — обратился Цзунь Лун к Лу Лижэню. — Кабы не он, кормить бы сейчас черепах всем деревенским.

— Если народу черепах кормить, то и нам бы дорога ракам на обед. — откликнулся тот.

Он подошёл к немому и одобрительно поднял большой палец. Тот — весь в гусиной коже, губы в грязи — глядел на командира с глупой улыбкой.

По команде Лу Лижэня солдаты принялись укреплять и надстраивать дамбу. Продолжалось и сооружение плота. В полдень пленных нужно было обязательно переправить на другой берег, где их должны встретить конвойные из округа. Солдат, оставшихся без формы, отпустили, хотя после всех похвал они преисполнились решимости выполнить поставленную задачу даже голышом. Лу Лижэнь велел ординарцу сбегать в полк и принести штаны голозадому бедолаге.

— Чего стесняться, подумаешь, не торчат ещё пёрышки, как у утёнка, — усмехнулся он.

Раздавая приказы, как пулемёт, Лу Лижэнь нашёл минутку, чтобы спросить у меня:

— Как матушка, в добром ли здравии? Лу Шэнли плохо себя ведёт, нет?

Сыма Лян дёрнул меня за руку, но я не понял, чего ему надо. Тогда он сам обратился к Лу Лижэню:

— Бабушка хочет прийти проводить отца и остальных, просила подождать её.

Почтенный Цзунь Лун работал с огоньком. Не прошло и получаса, как у него уже был готов плот длиной десять с лишним метров. Вёсел не было, но он считал, что можно грести и металлическими лопатами, а ещё лучше — деревянными, какими провеивают зерно на гумне. Лу Лижэнь тут же отдал ещё одну команду.

— Скажи бабушке, что я могу выполнить её просьбу, — со всей серьёзностью ответил он Сыма Ляну. И посмотрел на часы: — А вы можете идти.

Но мы никуда не пошли, потому что из ворот уже выходила матушка с бамбуковой корзиной, накрытой белой тряпицей, и с красным глиняным чайником. За ней вышла Ша Цзаохуа с охапкой лука в руках. Следом пристроились дочки Сыма Ку, двойняшки Сыма Фэн и Сыма Хуан. Позади Сыма Хуан следовали Да Я и Эр Я — сыновья немого и третьей сестры. За немыми ковыляла только что начавшая ходить Лу Шэнли. Последней вышагивала напомаженная и напудренная Лайди. Двигалась вся процессия небыстро. Девочки-двойняшки заглядывались на плети бобов и попадавшиеся среди них вьюнки. Им хотелось увидеть стрекоз, бабочек, а ещё прозрачные шкурки, скинутые цикадами. Мальчики-двойняшки обшаривали глазами деревья по обеим краям проулка — софоры, ивы и светло-жёлтые шелковицы. На них могли оказаться улитки — для них это был деликатес. Лу Шэнли не пропускала ни одной лужи. Она топала по ним ножкой, и проулок оглашался невинным детским смехом. Лайди шествовала чинно, наверняка с важным выражением лица. С дамбы было видно лишь, как она размалёвана.

Сняв с шеи охранника бинокль, Лу Лижэнь приставил его к глазам и стал вглядываться в противоположный берег.

— Прибыли, нет ещё? — озабоченно поинтересовался стоявший рядом командир ниже рангом.

— Нет ещё, — проговорил Лу Лижэнь, не отводя бинокля от лица. — Ни души, только ворона на куче лошадиного навоза.

— А не могло с ними чего приключиться?

— Не могло, — уверенно заявил Лу Лижэнь. — В конвойной команде округа все, как один, снайперы — кто осмелится встать им поперёк дороги!

— Это уж точно, — поддакнул собеседник. — Видел раз в округе на учёбе, как конвойные показывали своё мастерство. Больше всего впечатлило, как они пальцем кирпич протыкают. Сам посуди: кирпич такой твёрдый, а тут одним пальцем раз! — и дырка. Сверлом так быстро не просверлишь. А человека им убить так и говорить нечего, пальцем чик — и насквозь. Слышал я, командир, кто-то из начальства хочет посадить здесь уездную управу…

— Прибыли, — сообщил Лу Лижэнь. — Дай команду сигнальщикам.

Маленький шустрый боец достал какой-то странный тупоносый пистолет с коротким стволом, нацелил в небо над рекой и выстрелил. В вышину взлетел жёлтый огненный шар, замер там на миг, а потом с шипением упал по кривой на середину реки, оставляя за собой дымный белый след. К нему устремились чайки, но, приглядевшись, с пронзительными криками шарахнулись прочь.

На другом берегу стояла группа смуглых, коренастых людей. Из-за серебристых бликов казалось, что они стоят не на дамбе, а на воде.

— Дайте другой сигнал, — приказал Лу Лижэнь.

Невысокий боец достал из-за пазухи красный флаг, приладил его к брошенной Цзунь Луном ивовой ветке и развернул полотнище. С противоположного берега донёсся одобрительный рёв.