– Этот человек только что пытался отравить меня, – прошептала она на ухо Хафизу. – Не останавливайтесь, может, мне сделать вид, что я потеряла сознание, или лучше просто уйти? Контактный яд. У него был очень… скользкий поцелуй.

– Клянусь бородой Пророка! – начал Хафиз и попытался вернуться назад, чтобы разобраться с бароном Манъяри немедленно.

– Нет. Он может быть Флейтистом.

– Ох!

– Где мистер Ли? Мы должны сказать ему…

– Кто его опознал? Здесь много людей, которые могли захотеть отравить тебя.

– Кетала и Яна. Они смотрели на гостей и увидели среди них Флейтиста. С тех самых пор они дрожат от страха, но сумели преодолеть его, чтобы предупредить меня. Собственно, они нашли Калума, а он уже рассказал все мне. Кому еще придет в голову отравить меня? – спросила Акорна.

– Почти любому мужчине и доброй половине женщин из тех, что собрались здесь сегодня, – заметил Хафиз и подозвал дворецкого.

Акорне подумалось, что, должно быть, дворецкого клонировали или сделали даже несколько его копий, потому что она видела его в самых разных местах, и он везде успевал.

– Хасим, никто не должен уйти, – тихо сказал ему Хафиз. – Где сейчас мистер Ли?

Дворецкий указал на зал для игры в карты и направился к входной двери; открыв электронную панель, он опустил рычажок, при помощи некоторого запирались все входные двери в доме.

Кресло мистера Ли окружали самые красивые женщины из тех, что пришли на празднество; ни одного мужчины рядом не было. Было видно, что он наслаждается их обществом. Женщины смеялись над какой-то шуткой, когда к ним приблизился улыбающийся Хафиз.

– О, милые леди, я вижу, ваши бокалы пусты. Пойдемте к столу, я их наполню!

Акорна осталась одна с мистером Ли и рассказала ему о своих подозрениях и о том, что дети узнали Флейтиста.

– Отведи их в мой кабинет. Скажи Хасиму, чтобы он запер все двери. Мы устроим очную ставку. Кто? – но тут мистер Ли замолчал, осознав, что ему только что рассказала Акорна. – Нет… поразительно! Просто удивительно. Последний человек, которого можно было заподозрить.

– Так часто бывает, правда? Но как нам заманить его в кабинет? Я должна уже умирать от яда. Неужели он ничего не заподозрит?

– Это мое дело. Возьми детей. Идите в кабинет. Хафиз? – он развернул кресло. – Простите меня.

Лучезарно улыбнувшись дамам, он направил свое кресло к выходу так быстро, что Хафизу пришлось бежать за ним. – Я вызову кавалерию.

Акорна уже исчезла на втором этаже; Калум устремился за ней, прыгая через две ступеньки; Рафик пытался на отстать.

На верхней площадке их встретила Джудит.

– В чем дело?

– О, ничего. Развлекаем гостей, – ответил мистер Ли. – Там случайно не барон Манъяри? Я еще не показывал ему мои новые приобретения. Думаю, сейчас как раз тот момент.

Джудит прошла слишком хорошую школу, чтобы переспрашивать, о каких новых приобретениях идет речь: она послушно направилась следом за креслом мистера Ли туда, где стоял барон-командор, его жена и дочь. Женщины выглядели недовольными, в отличие от самого барона.

– О, дорогой мистер Ли, – своим шелестящим голосом проговорил барон. – Мы как раз собирались уходить. Ваша милая Акорна только что оставила нас.

– Она просила меня показать вам кое-что, – мистер Ли подмигнул своему гостю и коснулся губ указательным пальцем, намекая на какую-то тайну. – Вы много путешествуете и могли бы мне кое-что посоветовать.

– Но, мистер Ли, конечно, я не могу рассказать вам ничего, чего вы не знаете, – возразил барон-командор.

– О, но вы сперва должны увидеть мое сокровище, а потом дадите мне совет. Пойдемте. Ах… речь идет о некоторых вещах, о которых неловко говорить перед женщинами, – понизив голос, прибавил Ли. – Моя Джудит пока займет вашу очаровательную жену и дочь.

В его тоне было что-то, что не позволяло барону-командору Манъяри отказаться от приглашения. Пожав плечами и мимоходом взглянув на своих женщин, он последовал за мистером Ли в его кабинет в дальнем конце дома. Хафиз незаметно двинулся следом, чтобы никто из возможных союзников барона не сумел прийти ему на помощь.

Дети уже собрались в кабинете. Чиура почти уснула на руках Акорны, остальные две девочки крепко вцепились в ее платье. Когда следом за Ли в кабинет вошел барон, Кетала вскрикнула и спряталась за спиной Акорны, а Яна прыгнула вперед, заслоняя девушку:

– Не трогай ее!

– Моя дорогая малышка, – своим шелестящим голосом проговорил барон, – разве я могу причинить вред такой очаровательной юной леди?

Услышав этот сухой шепчущий голос, Кетала стиснула плечо Акорны.

– Это он, – сказала она почти беззвучно. – Он раньше всегда шептал. Но я знаю его. Знаю!

– Я тоже, – подтвердила Яна.

Чиура проснулась, посмотрела на барона и заплакала от страха.

– Флейтист! – крикнула она, пытаясь спрятать лицо на груди Акорны.

– Флейтист, – сказала Яна. – Ты прилетел с диди Бадини и забрал мою Чиуру – но мы вернули ее!

– Флейтист, – подтвердила Кетала. – Ты прилетел с диди Бадини и увез меня в ее бордель.

Барон поперхнулся и побагровел.

– Чушь! – с трудом сумел выдавить он и обернулся к Ли. – И вы поверите слову этих замарашек с рудника, а не слову человека из достойной семьи? Я раньше никогда не видел этих детей!

– Ты много раз говорил с диди Бадини, – твердо заявила Кетала. – Я помню твой голос. В том шкафу, где она меня держала, было не о чем больше думать, и потому я помню все, что ты говорил, до единого слова – с того самого дня, когда Шири Теку продал меня тебе и до того дня, когда госпожа меня спасла. Ты хочешь, чтобы я повторила все, что слышала?

– Это нелепо! – сказал барон Манъяри. – Это все лживые выдумки, и я могу это доказать! У той девчонки в Анъяге был шрам на щеке…

Его голос затих, словно бы улеглись разворошенные сухие листья. Дельзаки Ли и Хафиз Харакамян, стоявшие по обе стороны от барона, молчали.

– Интересно, – наконец заговорил Ли, – что вы знаете этих детей из Анъяга.

Барон махнул рукой:

– Должно быть, я их видел… деловая поездка… организация поставок…

– Некоторые сказали бы, что это работа для клерков, – заметил мистер Ли.

– Госпожа Акорна вылечила мой шрам, – сказала Кетала. – Но она не сможет вылечить тебя .

Чиура повернулась и снова взглянула на человека, который был кошмаром ее детских снов, который трогал и мучил ее в скиммере, увозившем ее от мамы Яны. Одной рукой она по-прежнему держалась за серебристые пряди госпожи Акорны, которая вернула ей маму Яну. Все трое детей, не мигая, смотрели на Флейтиста, молчаливо обвиняя его.