– Здесь давно никого нет. Судя по следам на пыльном полу, только Мешков шоркался. Ну, хоть установку собрал, и то ладно. Тебе Роман совсем немного тут поковыряться. Принимайся за дело, – сообщил майор, уставившись на ученого.

– Как это…в смысле, офицер? У меня ни инструментов, ни запчастей, ни инструкции по эксплуатации изделия. Как я…

– …Может, тебе еще и гарантийный талон принести на эту пушку, е-мое? Нету ничего! Понял? А пока разбирайся методом «тыка». Изучай, попытайся понять принцип действия, подогнать детали, наметить недостающие, привести в пусковое состояние. Че, мне тебя учить? – перебил растерянного Романа разведчик. – И харэ меня называть «офицером». Либо майором, либо командиром. А то слух режет…после моих пацанов, моей группы.

Никита замолчал, внезапно погрустнел, что не ускользнуло от внимания Романа, который тяжело вздохнул и, секунду обдумав, ответил:

– Хорошо, командир. Ой…я хотел сказать «есть». С виду установка целая, подключена, запитана и настроена. Буду выявлять недочеты и составлять список недостающих…

– …Работай, Роман. Все. Только сначала обнули КПК свой, а затем я воспользуюсь им для связи с нашими и получения информации. Жду.

Майор устало плюхнулся на стул, вмиг заскрипевший под ним, и начал проверять ГП-37, разбирая отдельные его части. Чужому оружию он не доверял. Поэтому нужно было убедиться, исправно оно и годно ли к использованию. Ученый-натовец расправил плечи, глядя на трехметровое изделие на высокой поворотной станине, что-то пробурчал и шагнул к нему. Но только он взялся за блок реле, как его окликнул майор, протягивающий КПК:

– Я сказал, сначала инфа! Давай живее, времени в обрез.

– Да как раз времени у нас вагон, товарищ майор, – проворчал ученый, забирая «наладонник» и уткнувшись в него изучающим взглядом, – год прошел. Там, где год – там и сутки не срок.

– Вот ты мудрец, а! Шевелись быстрее. Сутки ему, год! Час здесь – это сутки на Большой земле. А дел еще невпроворот. Надо найти группу, с ними запчасти должны быть, доставить сюда, собрать и свалить на хер из этих краев.

– Понял. КПК-то дадите? – пробурчал Роман, протягивая руку.

– В темпе, в темпе. Что-то важное или непонятное, сразу докладывай. Как понял?

– Хорошо, това…Есть! – поправился ученый, вздрогнув от строгого взгляда майора.

«Наладонник» выдал на экран полсотни SMS, смысл которых сводился к запросу и поиску Романа. Почти все сообщения были от Герды или Кота. Парочка от Вовки. Две эсэмэски поступили от «НовоАльянса», суть которых также сводилась к поиску ученого и озабоченности его пропажей. Но одно сообщение наиболее привлекло рассеянное внимание Никиты. Когда Роман прочитал его вслух, морщины на пыльном сухом лице майора расправились, огонек пробежал в потухших было глазах, слипшиеся губы зашептали что-то бессвязное. Кулаки сжались, спина выпрямилась, винтовка звякнула стволом о ножку стула. Ученый застыл в немой позе, не сводя пристального взгляда с военного. Его мимика говорила сама за себя: «Что тут такого важного?».

– А вот это уже баско. Это-о о-о-чень хоро-о-ш-о-о! – прошептал разведчик, уставившись в одну точку где-то между ног Романа, отчего тот заерзал и почувствовал себя неуютно. – Так. Чего стоим? Цигель, цигель. Арбайтен. Я пока проверю периметр, потолкую с Терминатором и поищу съестного и попить. Через час жду твоего отчета по степени готовности установки. Все.

Никита встал, сделал несколько шагов в сторону бронедвери Бункера, затем обернулся и громко спросил:

– Больше ничего в КПК?

– Нет больше сообщений, майор. Последнее, судя по дате, отправлено месяц назад. Но ведь ищут нас, командир… ищут! Гм…точнее…искали, – осекся Роман, вмиг погрустнев, – получается, что уже забыли?! Перестали искать. И верить в наше существование. А, командир?

– Не дрейфь, Романыч, прорвемся. Сейчас я сделаю обход здания, разберусь с «черным», потом приму решение насчет дальнейших действий. Вместе с тобой. А уж затем черканем нашим спасателям. Без меня чтоб ни слова в сеть! Ясно?

– Так точно, командир. Только вы аккуратней с этим незнакомцем. Мне кажется…гм…он опасен.

– Все пучком. Работаем, – сказал спокойно Никита, тряхнул оружием и исчез за массивной дверью.

Роман стоял, замерев, минуту, потом нажал погасший экран КПК, ткнул странное SMS, так обескуражившее офицера, и снова прочитал его: «Я знаю, цель добудем, я верю, что ты здесь, когда такие люди в стране советской есть! Холод». Ученый потер лоб, не понимая смысла сообщения, спохватился, убрал «наладонник» в карман и принялся за дело.

* * *

Боец спецназа не может находиться в нерешительности. Не должен. Его нельзя застать врасплох. А что уж говорить про офицера боевой части ГРУ! Но майор Топорков сейчас пребывал в нерешительности и скрючился в такой нелепой позе, что со стороны казался большим эмбрионом, выпавшим из чрева гигантского моллюска. Он был настолько обескуражен полученными известиями и новой информацией, что невольно присел на ступеньку посередине лестничного марша, откинул голову, вытянул затекающую раненую ногу, а рукой уперся в обшарпанную грязную стену.

Его обалдевший вид объяснялся не теми новостями, которые они с Романом получили четверть часа назад из КПК. Майор слушал «янтарь». Да-да, именно артефакт, обладающий диковинными свойствами, теперь явил хозяину очередные способности. Он как подслушивающее устройство, диктофон и радиоприемник, три в одном, тихим, монотонным, но хорошо различимым голосом передавал Никите все мысли и воспоминания Черного Сталкера. Майор только что услышал историю человека в черном плаще, распятого там, наверху, в объятиях «магнитуды». Именно человека. А не робота, не киборга и не врага! Бывшего военного, честно и беззаветно служившего Родине и ставшего жертвой военно-научных испытаний, попавшего в сети и пробирки ученых Минобороны СССР, создавших позже Око. В общем-то, как это раньше часто и делалось! Если опыты над людьми и проводились, то в качестве кроликов и мышат выступали зеки, комсомольцы-добровольцы или военные. Солдатики. Так было на Новой Земле, в Троицке и Семипалатинске. Так случилось и на одной из АЭС.

Этот бедолага прошел и огонь, и воду, и медные трубы, сломался, потерял дух и веру, облик и утратил все человеческие принципы жизни. Мало того, что этот сбой Контура «поработал» над ним и его боевыми товарищами из той четверки антидиверсионщиков, так еще и Зона вдарила по самое не балуй. А уж костоломы и потрошители Ока Зоны и «Бастиона» доделали начатое аномалией и военными ботанами.

Звиздец! Каким сильным и выносливым нужно быть, чтобы вытерпеть все это, пройти и сохранить что-то в сердце? Тепло воспоминаний. Осколки испепеленной памяти. Как же надо любить эту поганую жизнь, тянуться к ней, бороться за нее!

Никита отпустил ремень винтовки, тут же сползшей прикладом к бедру, провел сухой рукой по онемевшему лицу, пытаясь снять наваждение, страх, усталость и недоумение. Он снова посмотрел на «янтарь», излучающий приятный оранжевый свет, слушая теперь не его, а свое сердце, свой голос. Артефакт замолчал, излив душу Черного Сталкера. Точнее того, кто им раньше был. Майор закрыл глаза, сжал зубы, скрючил пальцы рук в судорожном рвении.