Если же все экспериментальные образцы поместить с одной стороны микропланшета, а контрольные с другой, как это сделали авторы обсуждаемой статьи, то разница в измерениях будет объясняться не волшебным действием гомеопатически разведенных антител, а просто некорректным расположением образцов. Авторы не используют методов рандомизации или ослепления – и получают заведомо ошибочный результат, который благополучно используется в маркетинговых целях. Проблемы, связанные с некорректным применением научного метода, мы с коллегой находили и в других работах по “скрытой гомеопатии”[591].

А тем временем директор компании “Материа Медика” Олег Эпштейн стал членом-корреспондентом Российской академии наук. Сама компания процветает и приносит миллиардные доходы. Еще один печальный вывод заключается в том, что уровень рецензирования во многих научных журналах, считающихся престижными, не выдерживает никакой критики.

Когда я анализировал работу Бема, я даже не обсуждал версию, что он вовсе не проводил описанные эксперименты или нарисовал произвольные результаты. Диалог и критика в науке обычно строятся на предположении о честности исследователей. Увы, не всегда это так. С 1977 по 2012 год в области биомедицины из журналов было отозвано свыше двух тысяч статей. Из них 9,8 % оказались плагиатом, 14,2 % – дублирующими публикациями, а 43,4 % предположительно содержали поддельные результаты[592].

Огромную проблему в отечественной науке вскрыло сетевое сообщество “Диссернет”, выявившее, что диссертации 21 % ректоров российских вузов пестрят значительными некорректными заимствованиями[593]. В вопиющих случаях диссертации просто копируются с заменой одного термина на другой: например, слово “шоколад” везде заменяется словом “говядина”, а весь остальной текст остается прежним, что обеспечивает очевидно безумное содержание, которое тем не менее как-то умудряются защитить[594]. Причем “Диссернет” даже и не пытался выявлять диссертации с научными ошибками и подтасовкой данных. Мы видим только верхушку айсберга имитации научной деятельности.

Время от времени ученые намеренно проверяют качество рецензирования в научных журналах. В России знаменита история статьи под названием “Корчеватель: алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности”[595]. Она была создана генератором случайных текстов на английском языке и переведена машинным переводчиком на русский. В ней содержались графики, на которых время измерялось в цилиндрах, а задержка – в градусах Цельсия. Текст был бессмысленным. Однако статья получила положительную рецензию и была опубликована в российском научном журнале, признанном Высшей аттестационной комиссией. Рецензент даже не заметил подсказку в конце: “Я благодарен профессору М. С. Гельфанду, привлекшему мое внимание к проблеме публикации случайных текстов”. В итоге после скандала из списка Высшей аттестационной комиссии журнал был исключен.

Феномен успешного опубликования случайного набора слов под видом статьи, претендующей на научность, заслуживает отдельного внимания, поскольку проливает свет на особенности человеческого разума. С необычайной легкостью мы путаем бессмысленность и глубокомысленность.

В 1996 году академический журнал культурных постмодернистских исследований Social Text получил Шнобелевскую премию по литературе “за охотное опубликование работы, которую они не могли понять, названную самим автором бессмысленной”. Речь идет о статье физика Алана Сокала “Нарушая границы: к трансформативной герменевтике квантовой гравитации”[596].

В статье сообщалось, что на фундаментальном уровне физическая реальность – социальный и лингвистический конструкт. Автор бросал вызов догме, будто существует какой-то внешний мир, свойства которого не зависят от отдельных людей и человечества в целом, а законы которого люди познают с помощью некоего “научного метода”. Также заявлялось, что психоаналитическая теория Жака Лакана подтверждается недавними исследованиями по квантовой теории поля, а квантовая физика на глубоком уровне согласуется с постмодернистской философией познания. Отвергнутая научным сообществом идея морфогенетического поля, предложенная парапсихологом Рупертом Шелдрейком, объявлялась “революционной теорией квантовой гравитации” (хотя даже сам Шелдрейк никогда на такое безумие не претендовал)[597].

Сокал хотел показать, что люди часто некритично относятся к тяжелому для восприятия нагромождению слов, если за ним авторитетный автор и “правильная идеология” – в данном случае та, что ставит под сомнение объективность и рациональность научного познания, популярная среди любителей философии постмодернизма.

Недавно последователи Сокала опубликовали в журнале попроще не менее бессмысленную статью, гласящую, что “концептуальный пенис лучше понимать не как анатомический орган, а как крайне подвижный социальный конструкт”[598]. Авторы признались, что редактировали текст до тех пор, пока не осознали, что уже не понимают, о чем он[599].

В книге “Капеллан дьявола” Ричард Докинз сформулировал “закон сохранения трудности”[600]: “Обскурантизм в пределах любой учебной дисциплины расширяется, заполняя вакуум присущей ей внутренней простоты”[601]. Чем что-то проще, тем сложнее об этом пытаются писать, чтобы создать у читателя ложное ощущение глубины текста. Максим Ильяхов и Людмила Сарычева в книге про редактирование “Пиши, сокращай. Как создавать сильный текст” всячески высмеивают попытки прикрыть “культом слов” отсутствие смысла и рекомендуют придерживаться информационного стиля письма, быть честными и заботиться о читателе.