При дворе его противника, чжаоского князя, находился некий Го Кай, любимец князя. Ван Цзянь знал, что он завидует успехам Ли Му, так удачно ведущего войну с Цинь, боится его влияния на правителя и ищет случая его устранить. Поэтому Ван вошел с ним в тайные сношения, поднес ему большую сумму денег и якобы дружески предупредил его, что Ли Му ждет только конца кампании, чтобы расправиться со своим соперником. Так как это совпало с предположениями самого Го, тот, не задумываясь, отправился к князю и наговорил ему, будто ему стало известно, что Ли Му замышляет убить князя, передаться на сторону Цинь и получить из рук циньского князя княжество Чжао. Чжаоский князь поверил своему фавориту, отозвал Ли Му из армии и казнил его. Вместо Ли Му во главе армии были поставлены два других, совершенно неспособных военачальника. Последствия устранения искусного полководца быстро сказались. Прошло всего три месяца, и армия Чжао была наголову разбита циньскими войсками, а из двух посланных военачальников один был убит в бою, а другой попал в плен.

Тот же Хэ приводит случай, который может служить примером того, как следует использовать стремление противника заполучить себе внутреннего шпиона во вред ему самому. Дело происходило во время войны княжеств Цзинь и Шу (первая половина IV в. до н. э.). Войсками Шу командовал Ли Сюн. Во главе цзиньских войск стоял Ло Шан. Борьба велась без каких-либо результатов для обеих сторон. Тогда Ли Сюн решил прибегнуть к хитрости. Он знал, что Ло Шан непременно воспользуется всяким случаем приобрести себе в лагере противника «внутреннего шпиона», и решил ему этот случай предоставить, поручив разыграть эту роль своему надежному вассалу Пу Таю. Для того же, чтобы сделать кажущуюся измену Пу Тая вполне правдоподобной, Ли Сюн подверг Пу Тая публичной экзекуции – битью батогами якобы за какую-то провинность. Экзекуция была произведена настолько добросовестно, что Пу Тая унесли окровавленного. Но зато у Ло Шана не было никаких сомнений в искренности Пу Тая, когда тот через некоторое время тайно предложил ему свое содействие, чтобы отомстить своему высокому начальнику. По плану Пу Тая, он должен был убить своего начальника и зажечь огонь, который послужил бы сигналом нападения для войск Ло Шана. Уговор был заключен, и в определенный момент в лагере Ли Сюна показался огонь. Тотчас же сто отборных воинов Ло Шана, стоявших наготове, пошли на приступ; предполагалось, что в суматохе им без труда удастся проникнуть внутрь укрепления противника.

Конечно, все они были перебиты. Более того, войска Ло Шана, двинувшиеся на штурм, попали под удар засады и были разбиты.

Третий тип шпиона именуется «обратными шпионами». Так Сунь-цзы называет шпионов противника в своем стане, деятельность которых, однако, искусно направляется в обратную сторону: на пользу той стороны, работать против которой они направлены. Это – неприятельский шпион, обращенный против самого неприятеля.

Как это достигается? На этот вопрос отвечает Ду Му: «Когда у меня появляется шпион противника и следит за мной, я должен заранее знать об этом; при этом можно привлечь его щедрым подкупом и заставить его выполнять мои собственные поручения; можно притвориться ничего не знающим, дать ему ложные сведения и отпустить его. В таком случае шпион противника будет, наоборот, сам выполнять мои поручения». Следовательно, орудиями для использования неприятельского шпиона служат подкуп и обман.

В истории Китая можно найти немало случаев привлечения на свою сторону неприятельских шпионов посредством подкупа.

Во время Сунской династии, в правление Шэнь-цзуна (1068–1086), известный реформатор Ван Ань-ши своей деятельностью вызвал недовольство реакционеров, приведшее к большим волнениям. В ту эпоху Сунской империи приходилось выдерживать жестокую борьбу с наседавшими с севера киданями. Воспользовавшись неурядицами в империи, продолжавшимися и после смерти Ван Ань-ши, при последующих императорах кидане совершили ряд удачных походов и захватили почти весь Северный Китай. Сунское государство было оттеснено на юг за Янцзы и едва сохранило за собой три области из девяти областей тогдашнего Китая. Однако Сунская империя не распалась и даже нашла силы для относительного восстановления своей мощи. Появился ряд талантливых политиков и полководцев – Цзун Цзэ, Юэ Фэй, Хань Ши-чжун, Чжан Цзюнь и др. Удалось не только упорядочить внутреннее положение в государстве, но и нанести ряд поражений киданям. Тогда киданьский правитель решил на время прекратить борьбу и выждать, пока энергия этих новых деятелей Сунской империи спадет. Однако усиление противника приняло настолько опасный характер, что киданьский правитель вынужден был действовать. В свое время киданями был задержан агент сунского правительства Цинь Гуй. Он был соответствующим образом одарен и направлен обратно. Дело было обставлено так, будто ему удалось бежать. Вернувшись на родину, Цинь Гуй снова поступил на службу к сунскому двору и, будучи человеком выдающихся способностей, стал быстро возвышаться и скоро достиг поста канцлера, так что все управление Сунским государством в конце концов оказалось в руках тайного киданьского агента.

Действуя по условленному с киданьским правителем плану, Цинь Гуй отменил все работы по восстановлению военной мощи страны, прекратил приготовления к войне с киданями, заключил с ними мир, а всех военачальников и государственных деятелей, стоявших на страже интересов Сунской империи, устранил. Таким образом, он способствовал укреплению того положения, с которым никак не хотели примириться преданные Сунской империи деятели: распада Китая на два царства – Северное и Южное, т. е. фактически признал за иноземными завоевателями весь север Китая. Это сильно подорвало мощь Сунской империи, и с той поры ее надежды вернуть потерянные территории и восстановить единство Китая оказались неосуществимыми, несмотря на все усилия.

«Шпионом смерти» Сунь-цзы называет своего агента, который направляется к противнику специально для того, чтобы передать ему ложные сведения, ввести его в заблуждение и склонить его на действия, которые идут ему во вред или даже могут послужить причиной его гибели. Естественно, что, когда ложь обнаруживается, агент предается смерти. Если судить по приводимым комментаторами ссылкам на исторические примеры, особенно часто такими шпионами оказывались послы, направляемые к противнику для отвлечения его внимания притворными переговорами о мире и даже для заключения мира. Именно в это время, т. е. когда противник, поверив мирным заверениям посла, ослаблял бдительность и становился менее осторожным, противная сторона и предпринимала решительную военную операцию. Тем самым замысел раскрывался, и посол, находившийся в стане противника, чтобы своим присутствием и заверениями поддерживать в нем уверенность в искренности своих предложений, предавался смерти. Так, например, Ду Му напоминает случай, происшедший во время борьбы ханьского императора Гао-цзу (206–195 гг. до н. э.) с Циским княжеством. Ведя войну с этим княжеством, Гао-цзу понял, что ему нелегко будет одолеть своего противника обычным путем. Поэтому он решил притворно вступить с ним в мирные переговоры и с этой целью направил к нему послом искусного дипломата Ли Ши-цы. Тот так ловко повел дело, что циский князь не только согласился на мир, но и отвел свои войска от границ. Этого только и ждал Гао-цзу. Как только границы оказались незащищенными, ханьский полководец Хань Синь немедленно вторгся в пределы Циского княжества. Посол был, конечно, казнен, но это не спасло Циского княжества: оно пало под ударами ханьцев.