– Но мы же его видели!

– Потому и видели, что Элсон дал команду автоматам энергетического отсека вести поиск, используя нейтронное облучение. Он, видимо, предполагал, что это явление связано с энтропией. Как его самочувствие?

– Мне сообщили, что кризис позади. Сейчас он спит. Врачи вовремя успели сделать пересадку спинного мозга. Возможно, все обойдется, у него молодой крепкий организм.

– Нужно сделать все возможное. На вашем месте я бы немедленно отправил его на Землю. В радиационном институте опыта больше, чем у нас. Вы обязаны сохранить для Земли эту голову.

– Хорошо бы сохранить и еще что-нибудь, кроме головы, – проворчал Ротанов. – Вы познакомились с результатами обследования помещений базы?

– Да. По-видимому, этот гость был единственным. Мы проверили параметры электрических полей во всех помещениях базы, применяя метод Элсона. Если исходить из известных нам данных, на базе больше нет никаких посторонних образований.

– А «Ленинград»?

– Здесь дело сложней. В момент обследования мы еще не были знакомы с новой методикой. Там не применялось нейтронное облучение, и сделать какие-то однозначные выводы я затрудняюсь. Косвенные данные говорят о том, что с кораблем не все в порядке. Видимо, придется все повторить, используя методику Элсона.

– И рискуя при этом вызвать новое нападение на базу. Или поражение людей и механизмов. Благодарю покорно. Кораблем придется пожертвовать.

– Неужели вы решитесь уничтожить крейсер?

– Похоже, у нас нет иного выхода. И ждать нельзя. Корабль слишком опасен. Рискованно лезть туда снова. Распорядитесь поставить силовой экран, нужно немедленно прикрыть от него Регос.

– Это бессмысленно. Никакие наши поля не могут задержать энтропийный заряд.

– Да, вы правы… Никак не могу к этому привыкнуть… Тем более нужно немедленно избавиться от корабля.

Оставшись один, Ротанов потянулся к пульту связи, но рука остановилась на полпути, словно в пальцах не осталось силы для такого простого и окончательного жеста, как поворот рычажка…

Слишком хорошо он знал, что последует за словами команды, которую собирался произнести. Не ответственности он боялся. Сам был звездолетчиком и понимал, что это значит – уничтожить собственный корабль.

Совершенно бессознательно он убрал руку с пульта, взял папку с только что полученной почтой, прибывшей с рейсовым кораблем. Возможно, надеялся, что сведения, доставленные с Земли, подскажут иное решение. А скорее всего, лишь оттягивал неизбежную развязку.

Бегло просмотрев пакет пластиковых карт, он выбрал одну, с красной полосой Координационного Совета Федерации, и вставил ее в компьютер. На экране загорелись строчки сообщения:

«Всем кораблям флота, всем поселениям Федерации. Совершено нападение неизвестным противником на колонию Дзеты. Есть человеческие жертвы. Колония срочно эвакуируется. Следует обращать особое внимание на черные объекты, видимые только в нейтронном облучении. Нельзя подпускать их близко к кораблям и поселениям. Немедленно уничтожать энергетическими зарядами максимальной мощности…»

Совершилось наконец то, чего он опасался все эти годы, к чему готовился, ради чего строил эту базу. Человечество встретило на просторах Галактики неведомого грозного противника. «Если это не гуманоидная цивилизация, если это вообще не цивилизация, – а он не исключал существование разума, не поддающегося даже самым общим человеческим определениям, – переговоры могут оказаться невозможными, и тогда нам придется принять бой. У нас просто не останется иного выхода, нам могут навязать войну. А если бы ее начинал я сам, то для первого удара выбрал бы именно базу на Регосе. Ведь она, в сущности, единственное место, где может укрыться наш пока еще не созданный боевой флот. Отсюда он мог бы совершать рейды, не подвергая опасности ответных ударов противника незащищенные планеты. Правда, противник должен был бы хорошо разбираться в наших силах. Но кто знает, сколько лет они наблюдали за нами, готовились, пока наконец решились нанести свои первые удары. Время, оставшееся у нас на подготовку для встречи с врагом, от оружия которого земная техника не знала защиты, измеряется теперь, возможно, месяцами, если не днями…»

* * *

После того как смолк вой сирен общей тревоги, объявленной во второй раз за эти несколько дней, метроном методично стал отсчитывать секунды, оставшиеся до залпа антипротонных пушек. Люди, сидевшие с двух сторон от Ротанова за главным управляющим пультом, закончили набор команд и выжидающе уставились на него.

До сих пор они не задавали ему вопросы, скованные регламентом и уставом боевой тревоги. Но сейчас Протасов первым разорвал эти тягостные, заполненные щелканьем метронома мгновения:

– Мы готовились к этой операции так, как будто над базой висит вражеский крейсер!

– Считайте, что это так и есть.

Ротанов не повернул головы, не отвел взгляда от таймера. Все в его лице застыло, и в глазах появился несвойственный ему жестокий, холодноватый блеск.

Сорок секунд… Еще можно было отменить приказ, остановить операцию. Даже так, уставившись в панель отсчета, он видел угловым зрением на боковых экранах четкий силуэт корабля, верой и правдой прослужившего людям не один год, преодолевшего бездну пространства, защитившего и принесшего обратно доверившихся ему людей. Он был красив, этот могучий корабль, сконцентрировавший в себе человеческий труд, знания, чаяния. Через тридцать секунд он должен будет погибнуть.

Ротанов приказал рассчитать залп с двух сторон, так чтобы звездное пламя аннигиляции охватило сразу всю обшивку, не оставив ни малейшей щели для притаившейся в недрах корабля черной пакости. Он не пожалел энергии на этот залп… И он никогда не забудет этих секунд ожидания, он еще спросит за них с тех, кто прислал людям свои черные гостинцы…

Ноль один, ноль-ноль… Защитные поля, прикрывавшие планету, должны были прогнуться от этого удара. Клестов боялся, что они не сумеют сдержать волну радиации. Слишком близко висел корабль. Слишком велика его масса для полной аннигиляции. Но Ротанов верил, что защитные системы базы справятся с такой задачей. Он хорошо знал земных инженеров, построивших эту звездную крепость…

И все же, когда на всех экранах полыхнуло фиолетовое пламя, они невольно пригнули головы, ожидая того грозного гула и колебания почвы планеты, которые всегда сопровождали даже учебные стрельбы, а сейчас…

Но ничего не произошло. Вспышка на экранах погасла удивительно быстро, и лишь силуэт корабля растворился, исчез, словно его никогда не было.

Ротанов бросил взгляд на расходомер антипротонов, потом на измеритель радиоактивного и волнового ударов. Их стрелки едва качнулись.

– Что произошло? – спросил он, повернувшись к Рестону.

Тот, пожав плечами, ответил:

– Вы оказались правы. Энергия взрыва в восемьсот раз меньше расчетной. Может быть лишь одно объяснение. Черные заряды на корабле нейтрализовали почти всю энергию нашего удара.