– А ты собралась, что ли?

– Да.

– Ну и ладно. – Он пожал плечами, хоть вышло и не очень равнодушно. – Чего мне тебя отговаривать, я ж тебе не батя, как этот Илья…

– Он не мой отец.

– А, ну да, конечно… – как обычно, разговор опять повернул к наемнику, и Митяю стало не по себе. – Ну ладно. Ты это… если надумала-таки, то… ты держись поближе, ладно? Вперед хоть не суйся… я-то ничего, а вот Вэйань будет ругаться, зуб даю.

– Я поняла. Спасибо, Митя.

Окончательно почувствовав себя не в своей тарелке, парень отдернул полог. Стало жарко, будто печка раскочегарилась за считаные секунды, а теплый шарф вдруг сдавил горло.

– Через час идем…

И выпрыгнул, чуть не подвернув ногу.

План был составлен неплохо, хотя некоторые детали он бы лично изменил. Если бы позволили, разумеется, но допускать наемника до организации нападения Вэйань не спешил.

Устроившись на пригорке, с которого хорошо просматривался атомоход и отделявшая его равнина, Илья приник к биноклю. Силуэт судна выделялся на фоне льда, всё еще покрывавшего залив, будто вырезанный из черной бумаги.

Стрелки поднебесника, вооруженные дальнобойным оружием, занимали свои позиции справа и слева от Вебера. Окапывались вполне умело, без суеты и тихо. Туман, висевший над заливом, работал на бойцов каравана эффективнее маскировочных систем.

На экране, напыленном на глаз, Илья видел, как маяки людей Султана смещаются на указанные координаты. Волонтеров, лишенных электроники, Леший видеть не мог. При этом точно знал, что десятки «кротов», которым план был объяснен по бумажным картам, скапливались на опушке, вытягиваясь в цепь. Вебер точно знал, что штурм не переживет и половина из них, но сомнения или лишние переживания перед боем – последнее, что нужно солдату.

Вероятно, два-три боевых костюма во многом изменили бы картину плана. Спасли бы кучу жизней, сэкономили патроны. Но генералу Темирбаева приходилось рассчитывать атаку на основании существующих реалий, и караванщикам оставалось только надеяться, что противник тоже не оснащен «саранчой».

Хруст веток за спиной заставил его отвлечься от изучения тактической карты. Отложив «Смерч», Илья мягко вытянул из кобуры «дыродел», снимая с предохранителя. Повернулся, выставляя оружие и прицеливаясь.

– Какого рожна ты тут делаешь? – Ствол пистолета был направлен на щуплого машиниста, неумело крадущегося среди деревьев. – Пшшел вон, умник! Тебе в караване приказано оставаться!

– Тихо, Илья… не кричи, – ответил машинист, продолжая приближаться и игнорируя наведенное на себя оружие. Хоть пригибаться не забывал, и то ладно. – Опасность закаляет стойких.

Ну мать же твою перетак… Вебер сжал губы, успев проглотить проклятие. Значит, вот он, его объект. У Ильи, признаться откровенно, уже мелькали мысли, что цель погибла в бою с росомахами. Именно там он ждал заветных слов, так и не услышав их. Что же это за человек такой, если не просит помощи при атаке трансеров, но нуждается в прикрытии, когда доходит до штурма корабля? Теперь всё вставало на свои места, недаром Колокольчик подтвердила продолжение операции во время последнего сеанса связи.

Значит, машинист. Скорее всего ломщик. Да не кто-нибудь, а близкий помощник самого Темирбаева. Вот так расклад… В который раз Илья взвешивал в уме, кем был его настоящий заказчик. Выходит, он и Динь-Динь заранее знали о существовании атомохода?

Пружинка подобрался ближе, опускаясь на землю справа от Вебера.

– Ты не думай, Илья, я обузой не стану. Твоя задача – довести меня до корабля и прикрыть внутри, ясно?

– Не называй меня так! – раздражение – тоже не лучший помощник идущего в бой воина, но сейчас Илья ничего не мог с этим поделать. – Зови Лешим, как раньше. Уяснил?

– Уяснил, – невозмутимо ответил паренек. Он вообще держался молодцом, не часто ожидаешь такого от офисной крысы, полжизни подключенной к компьютеру. – Держусь позади, под пули не лезу, в случае чего – прячусь. Всё верно?

– Верно… – Илья покосился на лежащего неподалеку машиниста, продолжая разбирать ситуацию. – Если я упал, ты тоже падаешь. Если я бегу – бежишь за мной. И шарф вот так на лицо натяни – пар дыхания могут заметить с борта…

Теперь, когда он – простой исполнитель – в курсе, что правая рука Султана работает на две стороны, какой будет его дальнейшая участь? Перспективы рисовались весьма беспокойные. Да что там лукавить – откровенно дерьмовые рисовались перспективы, вносящие в план дальнейших действий немало корректив… Варианта два – либо крысу в ставке Султана будут выводить из Тайги вместе с Вебером. Либо его, после выполнения задачи, ликвидируют. Второй сценарий, как ни прискорбно, представлялся наиболее вероятным.

– Оружие есть?

– У меня-то? Откуда бы…

Вебер осмотрел мешковатую куртку ломщика. Под такой хоть рюкзак прячь, видно не станет…

На экране в глазу зажегся сигнал, объявляющий о первой готовности. Начали разворачиваться окна с данными бойцов, собранных в одну сеть.

– Не расслабляйся, – негромко приказал Илья, – сейчас начнем.

– Вижу, – всё так же невозмутимо ответил Пружинка. – Я в системе.

– Как? – Леший и не думал скрывать раздражения, помноженного на недоверие. – «Балалайки» Вэйань лично собирал.

– Но твоя-то на месте, – улыбнулся ломщик, подмигнув, и Илья не нашелся что ответить.

А через минуту началось, вытеснив всё лишнее.

Цепь волонтеров, стараясь выдать себя как можно позже, выступила вперед. Вебер подтянул отложенный «Смерч», включил прицел и тепловизор. Склонился к трубке, чувствуя приятную прохладу раструба.

Где-то впереди, скрытый туманом, темнел «Куэн Као», на мостиках и переходах которого для Ильи тут же зажглись красно-оранжевые силуэты. Снайперы Вэйаня, рассыпанные по гребню холма, повторили действия наемника, включая приборы или надевая специальные очки. Невидимые с борта, они фиксировали действия сразу нескольких охранников, прогуливавшихся по палубам.

Потянулись минуты, но Илья не успел насладиться их карамельностью. Неприятный хруст справа заставил его оторваться от прицела. Пружинка, чуть-чуть не донесший до рта очередную галету, виновато улыбнулся.

– Отвлекаю? Больше не буду… – он скомкал противно шуршащую упаковку, торопливо пряча в карман.

Все-таки странный малый этот парень. Сидит на огневом рубеже, как в ложе театра. Они все странные, дети Цифры, но некоторые в особенности. Может, он тритон? Илья слышал, что пережившие «синдиновый» голод нередко трогались умом… Отбросив мешающие сосредоточиться мысли, он опять приник к прицелу. Как оказалось – вовремя.

Резкий порыв ветра одним широким жестом снес полосу тумана, наползавшую от корабля и берега. Фигуры «кротов», рассыпанные по плато, будто обнажились.