– «Вы только представьте: несчастная птичка отморозила себе лапки», – не унимался Артемус.

– Несносный мальчишка!

Довольно улыбаясь, Артемус вернулся за стол. Возникла пауза. Я откашлялся и попробовал сгладить бестактность Маркиса-младшего.

– Полагаю, у миссис Джей сейчас другие темы для разговора.

– Это какие же? – спросила миссис Маркис, все еще смеясь над проделкой сына.

– Например, гибель кадета Фрая. Или недавняя гибель кадета Боллинджера, который, насколько я слышал, был близким другом вашего сына.

Возникла еще одна пауза. По хрустел костяшками пальцев, Артемус водил ногтем по ободу тарелки, а доктор Маркис ломтиком хлеба пытался поддеть горошину. Затем послышался сдавленный смешок миссис Маркис. Она резко запрокинула голову и сказала:

– Надеюсь, мистер Лэндор, эта особа не перейдет пределы допустимого, затеяв собственное расследование. Вам еще только не хватало помощниц!

– Я благодарен за любую помощь, какую мне оказывают. В особенности, если эта помощь не стоит мне ни цента.

На лице По мелькнула тень улыбки. Я опасался, что ее заметит Артемус, но Маркису-младшему было не до наблюдений.

– У меня к вам предложение, мистер Лэндор, – неожиданно сказал он. – Когда вы закончите свое официальное расследование, помогите мне разгадать одну загадочку.

– Загадочку?

– Да. Представляете, в минувший понедельник, когда я был на занятиях, кто-то сломал дверь моей комнаты в казарме. До сих пор не пойму, кто это мог сделать.

– И откуда только берутся такие опасные люди? – риторически спросил доктор Маркис.

– Только не называй их опасными, папа. Я склонен думать, что этот субъект был просто неотесанным болваном. – Артемус вновь улыбнулся мне. – Но кто именно – здесь я теряюсь в догадках.

– И все равно, дорогой, ты должен быть осторожен, – закудахтала миссис Маркис. – Не бравируй своей смелостью.

– Ну что вы с отцом так испугались? Говорю вам, это сделал какой-нибудь старый чурбан, ничего не добившийся в жизни и завидующий чужим успехам. На окрестных фермах хватает подобного сброда. Работать им лень. Все мысли о том, где бы напиться за чужой счет. Вот и болтаются по питейным заведениям низкого пошиба. А каково ваше мнение, мистер Лэндор?

Миссис Маркис передернуло. По заерзал на стуле. Воздух вокруг стола буквально трещал от ненависти. Должно быть, Артемус и сам это почувствовал, ибо его глаза широко раскрылись.

– Вы ведь тоже домовладелец, мистер Лэндор. Уверен, вам знаком этот тип людишек.

– Артемус! – предостерегающе произнесла Лея.

– Возможно, кто-то из них является вашим близким соседом.

– Остановись! – пронзительно закричала мисс Маркис.

Словно по волшебству, все остановилось. Артемус умолк. Внимание собравшихся переместилось на хозяйку. Улыбка покинула лицо миссис Маркис. Вокруг рта обозначились складки. Она стояла, выпятив кадык и сведя вместе дрожащие худенькие кулачки.

– Ненавижу! – тем же пронзительным голосом крикнула она. – Я решительно ненавижу, когда ты так себя ведешь!

Во взгляде Артемуса я не заметил ни испуга, ни сожаления. Только любопытство.

– Мама, не забывай, что я уже взрослый и не обязан плыть с тобой в одной лодке.

– Конечно, не обязан… плыть в моей лодке. Даже если мою лодку отнесет к другому берегу Гудзона, никто…

Впервые за весь вечер уголки ее рта горестно опустились.

– Никто из вас и не подумает мне помочь. Я права, Дэниел?

Супруги Маркис переглянулись. Их взгляды были наполнены таким чувством, что восемь футов разделявшего их пространства исчезли. У миссис Маркис заблестели глаза. Она вдруг подняла свою тарелку над головой и… бросила на стол. Красная льняная скатерть приняла обглоданную утиную кость, месиво из печеных яблок и несколько горошин. Тарелка разлетелась на куски.

– Ага! Видели? Фарфоровая тарелка ни за что не разобьется, если ее не держать возле огня. Я должна… я просто обязана поговорить с Эжени.

Голос миссис Маркис звенел все выше. Она с остервенением ударила по черепкам.

– Я и так уже порядком сердита на нее. Как она может?.. Возомнила бог весть что! В этом чертовом углу не сыщешь порядочной служанки. Ни одна девчонка не желает одеваться, как подобает служанке, и с почтением относиться к своим хозяевам… Пора, пора мне поговорить с этой стервой. Хватит! Я научу ее нас уважать!

Отшвырнув стул, миссис Маркис поднялась на нетвердые ноги. Ее руки вцепились в собственные волосы. Никто и глазом моргнуть не успел, как она двинулась прочь из столовой, забыв снять с платья салфетку. Из коридора донеслось шуршание ее платья… сдавленный стон… потом стук шагов по ступеням.

Мы сидели молча, уставившись в свои тарелки.

– Простите мою жену, – торопливо пробормотал доктор Маркис, ни к кому не обращаясь.

Больше о случившемся не было сказано ни слова. Без каких-либо извинений или объяснений клан Маркисов вернулся к еде. Они не были ни смущены, ни шокированы, из чего я заключил, что такие выходки хозяйки – далеко не редкость.

В отличие от Маркисов, у нас с По начисто пропал аппетит. Мы тихо положили вилки и ждали окончания обеда. Первой с едой расправилась Лея, за нею Артемус. Последним был доктор Маркис. Насытившись, он встал, лениво поковырял в зубах карманным ножичком, после чего обернулся ко мне и сказал:

– Мистер Лэндор, если не возражаете, я хочу показать вам свой кабинет.

Доктор Маркис закрыл дверь столовой и наклонился ко мне. Его глаза немного осоловели. От доктора пахло луком и виски.

– У жены нервы расшалились, – сказал он. – Под зиму с ней это бывает. Немного устала от домашних хлопот. А тут еще снег, холода. Она так не любит сидеть в четырех стенах, вот и… Думаю, вы поймете.

Я молча кивнул. Облегченно вздохнув, Маркис повел меня в свой кабинет – необычайно узкую комнату, освещенную единственной свечкой. Ее колеблющееся пламя отражалось в зеркале и оживляло потускневшую золоченую раму. Пахло пылью и еще чем-то, похожим на жженый сахар. Изрядную часть тесного пространства кабинета занимали три книжных шкафа. С самого большого на меня взирала величественная голова Галена. В нише между двумя другими висел старинный портрет, написанный маслом. Портрет был высотой не более двух футов и изображал священника в черной сутане. Под ним, на серой заплесневелой подушечке, дремал еще один портрет, медальонный.

– Скажите, доктор, кто это очаровательное создание?

– Не узнали? – усмехнулся он. – Моя дорогая невеста.

Миниатюра на слоновой кости была написана более двадцати лет назад, однако время почти не изменило ни фигуру миссис Маркис, ни черты ее лица. Годы лишь «подсушили» и то и другое, поэтому круглые лучистые глаза невесты доктора отличались от глаз его супруги, как тесто отличается от хлеба.