– Можно впустить немного свежего воздуха? – попросил он.

– Оставайся еще пару дней в постели, – сказал Гектор. – Сначала встань на ноги, а потом все узнаешь.

Дрю беспокойно вздохнул.

– Пока я лежал здесь, – сказал он, не обращаясь ни к кому конкретно, – мне снилось, что я опять дома, на ферме. Моя мама качает меня и поет колыбельную. Теперь я понимаю, что это качался «Мальстрем», звонили колокола в городе, шумели волны, и лампа над головой горела. Похоже, пригрезилась мне только мама.

Гектор взглянул на Гретхен, та на Бергана, а Старый Медведь поскреб свою голову. В коридоре хлопнула дверь, и послышались приближающиеся шаги.

– Сейчас увидим, как это могло тебе пригрезиться, парень, – сказал герцог Берган, вставая с кресла и направляясь к двери каюты. – Это не так глупо, как может показаться. У нее всегда был прекрасный голос.

Он распахнул дверь, и в проеме появилась женская фигура в длинном сером платье.

Белые длинные локоны обрамляли короной голову женщины, мягкими волнами падали на спину. Лицо ее было усталым, но мягким и приветливым, карие глаза блеснули при виде Дрю. Это была не Тилли Ферран. На вошедшей не было драгоценностей, не было хрустальной тиары, но ее невозможно было спутать с кем-либо. Королева Амелия.

Герцог Берган опустился на одно колено и поклонился, Гектор, вскочив с кровати, последовал его примеру. Гретхен поспешно встала и вместе с Уитли сделала глубокий книксен – прежде чем присесть, обе девушки успели расправить по полу широкие подолы своих платьев. Все происходящее представлялось Дрю совершенно нереальным. Глядя на пляшущие по стенам тени, он мучительно соображал, нужно ли и ему тоже поклониться? Решив, что да, он откинул одеяла и начал стаскивать ноги с кровати. Королева неожиданно встревожилась, поспешила к Дрю.

– Что ты делаешь? – воскликнула она, осторожно возвращая ноги Дрю на место. – Тебе еще рано вставать, ты не поправился. Тебе нужен отдых!

Она прислонила его спиной к подушкам, взбила их – так поступает любая мать, ухаживающая за своим ребенком. Вновь укрыв Дрю одеялом, она сказала полным любви голосом:

– Виллем.

– Прошу прощения, ваше величество?

– Виллем, – повторила она. – Это имя я дала тебе, хотя Дрю звучит тоже неплохо. Тилли сумела выбрать для тебя хорошее, крепкое имя, даже слегка рычащее, спасибо ей. – Улыбка сошла с лица королевы. – Я очень сожалею, Дрю, что тебе пришлось столько всего пережить.

– Ваше величество, – промямлил Дрю, чувствуя, как запылали его щеки. – Пожалуйста, не нужно извиняться.

– Для начала перестань меня называть «ваше величество», – сказала она. – Знаю, что не я вырастила тебя, ухаживала за тобой и не стану стремиться занять место этой прекрасной, доброй женщины. Я знала твою мать, Дрю, она была моей подругой независимо от существовавшей между нами разницы в происхождении и положении в обществе. Сейчас ее преданность и верность стали для меня еще очевиднее, и мне хочется поблагодарить Тилли. – На печальные карие глаза королевы навернулись слезы. – Но я рада тому, что судьба дает мне шанс начать все заново. Пятнадцать долгих лет я оплакивала смерть своих детей, всех моих малышей, и только теперь обнаружила, что один из них жив.

– Ваше ве… э… королева Амелия, – сказал Дрю. Королева отрицательно махнула рукой, не принимая такое обращение, но кивком головы приказала продолжать. – У вас есть другой сын, принц Лукас. Ведь это вы вырастили его, верно?

– Я родила его в этот мир, – ответила королева, – это был мой долг перед его отцом, и по-своему любила его. Мне очень больно от того, что Лукас вырос точной копией Леопольда, человека, столько лет державшего меня в отчаянии. Этот человек убедил меня, что все мои дети сгорели при пожаре. А теперь я услышала… теперь я обнаружила… – она зарыдала, закрыв ладонями лицо. – Мой дорогой Дрю, теперь я не допущу, чтобы с тобой еще что-нибудь случилось, понимаешь? Ты – это сам твой отец, воскресший перед моими глазами!

– И все же я не мой отец, – заметил Дрю, беря ее руки своими изуродованными шрамами ладонями. – И это не тот мир, в котором я могу чувствовать себя уютно. Вы просите меня остаться с вами, с той, которую я люблю больше всего на свете, но такая жизнь не для меня. – Он покачал головой. – Я сельский парень, а не королевский сын. Мне нравится свободная жизнь под открытым небом. А принять груз ответственности на свои плечи я не готов.

– Герцог Берган, – сказала королева. – Прошу вас, поговорите с ним. Расскажите ему.

– Рассказать мне что? – спросил Дрю, оглядывая всех четверых.

– Ты не можешь вернуться к своей прежней жизни, Дрю, – сказал Берлорд. – Семиземелье разорвано в клочья, Леопольд сидит в своем собственном замке Хайклифф Кип словно пленник. Армии Брекенхольма и Стормдейла осаждают Льва, а жители столицы приветствуют их. Однако на горизонте собираются тучи. Весть о том, что произошло, вскоре докатится до каждого уголка континента и дальше, за его пределы. В ближайшие недели к городу потянутся армии из тех, кто решил претендовать на трон, и тех, кто остался верен Леопольду. Возник вакуум, Дрю, и ты должен заполнить его.

– Нет, – твердо ответил Дрю. – Я ничего не смыслю в политике, не знаю народа и не желаю быть пешкой в той игре, которую затеют Верлорды. Позвольте мне исчезнуть, герцог Берган. Займите трон сами. А я найду лодку и махну за Белое море, на юг, куда угодно. Только не заставляйте меня остаться. Вот увидите, я только разочарую вас.

– Нельзя, Дрю, – сказала королева. – Когда люди увидят, что здесь Волк, только самые безрассудные посмеют бросить тебе вызов, и если это случится, ты будешь не одинок. С тобой будут лорды Берган и Манфред, и другие, кого мы позовем. Их союзники – твои союзники. С тобой, наконец, лорд Гектор, и, не сомневаюсь, леди Гретхен, когда говорю, что Лисы из Хеджмура поддержат тебя.

Гретхен кивнула, выражая полное согласие.

– А еще, сынок, у тебя буду я, – добавила королева. – Я готова умереть за тебя.

Она обхватила руки Дрю своими тонкими пальцами и легко сжала их.

– Разве ты не понимаешь, Дрю, – сказала Гретхен, и ее зеленые глаза загорелись. – Твой час настал. Час, когда мы сможем начать поворот на правильный путь.

Дрю вновь посмотрел на ночь за стеклом иллюминатора. Вздохнул.

– Прошу вас, – сказал он, – нельзя ли впустить немного свежего воздуха? Здесь очень душно, а мне нужно проветрить голову.

Он не солгал, голову ему действительно хотелось проветрить после того, как оказалось, что все намного хуже, чем он надеялся. Придя в себя в постели, он подумал о том, что сможет теперь уйти в тень, подальше от интриг, в паутине которых он оказался с момента прибытия в Брекенхольм. Леопольд потерпел поражение, а такие люди, как герцог Берган, смогут все привести в порядок. И даже если ему придется слегка, незаметно помочь им, Дрю надеялся, что у него останется возможность бежать. Но сердце диктовало ему поступить иначе. Имеет ли он право подвести собравшихся в этой каюте людей? А жителей столицы, и других городов и деревень, если те, как сказала королева, действительно поверили в него?