Хорошо хоть держали всех четверых вместе. Дело близилось к ночи, Хорень все больше переживал о своем коне и не только из-за сумы у его седла. На вопрос, нельзя ли решить все сегодня, болгарин только расхохотался:

– Хочешь, чтоб сегодня повесили? Сейчас, только веревку найду.

Но вешать не стал. Их поместили в какую-то полуразваленную мазанку, в прорехи которой было хорошо видно не только небо, но и всю округу. Никто не позаботился о том, чтобы принести им еды или хотя бы воды.

Немного поскучав, Хорень все же начал думать о том, как выбраться. Даже если сбежать удалось бы, то куда? Без лошадей, без оружия на чужой земле делать нечего. Позади степь, туда соваться смерти подобно. Вокруг болгары, которые почему-то не верят ни одному его слову. Тут он увидел неподалеку девушку, почти ребенка, с бадьей в руках. Сообразив, что она несет воду, вдруг присвистнул. Девушка обернулась, но тут же подал голос их страж:

– Чего свистишь?!

– Да пить хочется, мочи нет. Красавица, не дашь ли водички испить?

По тому, как закивала головой девчушка, понял, что та несла воду им. Стражник допустил, но смотрел строго, потому русичи пили медленно, с прихлебом, точно вкусней воды никогда не пробовали. Девушка явно хотела что-то сказать, почуяв это, Хорень показал глазами Сбышу: «Отвлеки!» Тот подсел ближе к стражнику и завел разговор о… болгарках, принялся нахваливать как только мог. Видно, задел за живое, парень перестал наблюдать за остальными русичами и отвернулся к Сбышу.

Девочка сразу зашептала Хореню, признав в нем главного:

– Там рудый конь пасется на полянке. Не ваш ли?

Русич ахнул:

– Мой!

В голове сразу заметались мысли: бежать, добраться до Симеона или до своих на Рыжке! Но он тут же рассудил здраво, если он сбежит, то завтра повесят всех остальных. Нет, воля ценой гибели товарищей не годилась. Тогда Хорень зашептал:

– Сможешь к нему подойти и забрать суму?

Девочка засомневалась:

– Подпустит ли?

Русич сунул руку за пазуху и вытащил краюху хлеба, это было любимое лакомство Рыжка – хлеб, пахнущий хозяином.

– Его зовут Рыжком. Дай хлеб – подпустит.

Девочка кивнула и быстро спрятала краюху себе под передник. Вовремя, потому что стражнику надоело обсуждать достоинства соплеменниц, и он недовольно обернулся к русичам:

– Эй, вы скоро?!

Хорень, вытирая рукавом губы, крякнул:

– Хороша болгарская водица, лучше, чем сами хозяева…

Стражник обиделся:

– Я тебе сейчас!

Но Хореня это не смутило, он расхохотался:

– Да нет же, и сами болгары тоже хороши! Лучше степняков проклятых.

Похоже, парня примирило проклятие в сторону печенегов, но не очень, он еще немного поворчал. Зато словесная перепалка отвлекла его от девочки, та смогла унести краюху для Рыжка незамеченной.

Оставалось ждать, сможет ли девочка проскользнуть незамеченной, подпустит ли ее конь, даст ли снять суму. Не заржет ли, как недавно в лесу в ненужный момент. Тянулись бесконечные минуты, казалось, время просто остановилось, звезды – искры от копыт Хорстова коня – замерли на местах вместо того, чтобы как обычно двигаться вокруг главной звезды – Матки. Хорень понимал, что это только кажется, когда ждешь, время тянется, как нецеженый мед, и никак его не подогнать.

Вдруг они услышали, как кто-то скребется у одной из прорех в стене. Поняв, что это девочка, Хорень подобрался ближе, стараясь не шуметь, и прижался лицом к щели. С другой стороны услышал горячий шепот:

– Я взяла суму, только как вам передать, меня больше не пустят…

Русич сунулся носом в стенку, зашептал в ответ:

– Возьми в суме большую бляху, это княжий знак, просунь его мне через щель.

Девочка делала все очень тихо, но вот в прорехе показалась большая круглая бляха, на которой ковалями искусно выбит трезубец Рюриковичей – княжий знак, всегда помогавший Хореню в нужный момент.

– Спасибо. Остальное спрячь до завтра. И Рыжка уведи куда-нибудь. Сможешь?

– Да…

И исчезла, будто и не было ее.

Утром, выспавшись, болгарин решил разобраться со вчерашними пленниками. Их вывели всех сразу, окружили, чтоб не смогли даже рвануться куда в сторону. Сколько ни крутил Хорень головой, девочки не увидел.

– Ну, не нашелся твой конь с княжьим знаком? – усмехаясь, поинтересовался болгарин.

Неожиданно для него Хорень кивнул:

– Нашелся и конь, и знак. Коня я отправил обратно в Киев, он дорогу сам найдет, а знак – вот он!

На его ладони блестела бляха. Нельзя сказать, чтоб болгарина очень обрадовала находка русича, но он все же подошел посмотреть. Хорень знак в руки ему не дал, отвел свою. Тот долго разглядывал, потом недовольно хмыкнул, видно, предвкушал, как повесит пойманных, да не удалось. Потом он объяснил, почему так жестоко обращался с русичами:

– Ромеи повадились не только от своих границ ходить под видом купцов и разных других людей, но и через степь. Разведывают все, а потом против нас же используют.

– Неужели мы похожи на ромеев? – подивился Хорень.

Болгарин усмехнулся:

– Я с тобой вчера по-ромейски специально заговорил, а ты все понял. Откуда ты ромейский знаешь?

Хорень расхохотался, его знание разных языков обычно помогало, а тут вот чуть не привело на березовый сук.

– Я с купцом столько земель исходил, столько языков знаю, что могу за кого хочешь сойти.

Глаза болгарина вдруг стали жесткими, Хорень понял, что пошутил неудачно, и попробовал оправдаться:

– Да не переживай, мы и правда русичи, идем к Симеону по воле своего князя Ольга, что Киевом правит.

– Зачем? – снова подозрительно поинтересовался болгарин.

– Ну вот, начал сначала! Если бы я всем встречным рассказывал о том, зачем меня куда-то посылают, то князь меня языка лишил бы давным-давно. Не серчай, не могу сказать, правда, не могу. А меч мой отдай, негоже оружия лишать.

Болгарин махнул рукой, и кто-то из его людей принес меч Хореня, но без ножен. Тот возмутился:

– А ножны где?!

Нашлись и ножны, правда, не тотчас. Остальным их оружие вернули без потерь.

Похоже, у болгарина осталось недоверие к русичам, но завоевывать его дружбу у Хореня не было никакого желания. Гораздо важнее сейчас было найти вчерашнюю девочку и добраться, наконец, в Плиску.

Девочка объявилась сама, она вела в поводу Рыжка. Конь, видно, признав ее своей, послушно перебирал ногами, словно подстраиваясь под ее шаг. Болгар несколько смутило такое явление, видно, ночью искали коня, да ничего не вышло. Хорень ласково потрепал Рыжка по холке, погладил крутую шею, конь косил влажным глазом, ожидая куска хлеба, а не увидев, дважды боднул головой, словно соглашаясь. Русич присмотрелся к спасительнице. Утром она показалась еще более юной и беззащитной.