— Это не слишком честный прием, — прохрипел он, с трудом поднимаясь.

Вольдемар спокойно стоял в стороне, опустив мечи.

— Мне казалось, у нас тренировка боя, а не турнирного поединка.

Граф с досадой посмотрел на Вольдемара. Тот, похоже, даже не вспотел и оставался совершенно невозмутимым.

— И в чем вы видите разницу? — сердито поинтересовался он.

— В турнирном поединке есть правила.

— А вы считаете, что в бою их нет?

— Я считаю, что в бою правило одно — остаться живым.

— Даже если для этого понадобится пожертвовать честью?

— Смотря, что вы под этим понимаете. На войне правил нет.

— Ладно. — Граф вложил меч в ножны. — Но зачем вы так сделали сейчас? Вы же и так побеждали!

— Мне показалось, вы не понимали, что в реальной битве против вас могут применить любой прием, даже доской по голове. Рыцарского поведения там ждать не стоит. Возможно, и победил бы, я уже начал понимать стиль вашего боя, а может, вы еще подкинули бы какой сюрприз. Я не настолько самоуверен, чтобы думать, будто могу понять вашу школу после нескольких минут боя.

— А вот ваша школа совершенно необычна.

— Ничего удивительного — ваша для меня тоже кажется необычной. Филипп, например, сумел сильно удивить меня, из-за этого, кстати, я так осторожно сражался с вами.

— А можно ваши мечи посмотреть? — вдруг поинтересовался граф.

Володя пожал плечами, подкинул один меч, перехватил его за лезвие и протянул рукояткой вперед.

— Ого! — вырвалось у графа, когда он принял меч. — Такой легкий? Он прочный?

Мальчик указал на молодую осину у обочины.

— Попробуйте сломать.

Граф недоверчиво оглядел узкое, чуть изогнутое лезвие меча, кажущегося игрушкой. Потом подошел к дереву и со всей силы рубанул… Аккуратно срезанная осина рухнула прямо на ругающегося графа, накрыв его ветками с головой.

— Я не парировал ваши удары лезвиями мечей, — совершенно невозмутимо отозвался Володя.

Граф выбрался из-под дерева, уже более уважительно посмотрел на меч, потом на срубленную осину толщиной ствола в охват ладонью. Обошел дерево и изучил место сруба.

— А если бы принял мой удар на лезвие? — задумчиво поинтересовался он.

— Мне было бы жалко ваш родовой меч. Я не мог себе позволить такого.

— Что это за металл?

— Не знаю, — совершенно честно ответил Володя. — Я не оружейник, а те свои тайны хранить умеют. Эти мечи сделали специально под меня, когда я собирался в это путешествие.

— А ваш родовой меч?

— Он остался в империи и пойдет следующему наследнику рода. Я в империю уже не вернусь.

— Да-да, я помню, вы говорили об этом. — Граф вернул меч и чуть склонил голову. — Что ж, в таком случае позвольте откланяться, мы с моим оруженосцем спешим, потому плестись вместе с вашей телегой не хотим… какое счастье, что нам не досталась эта кляча…

— Конечно, — согласно кивнул Володя. — В отличие от вас, мы никуда не торопимся.

Вскоре граф Артон и его оруженосец уже шагали к городу, где собирались приобрести коней и отправиться в столицу.

— Вы же тоже собирались в столицу? — поинтересовался Володя у Филиппа. — Могли бы отправиться с ними.

— Я тоже не тороплюсь, — вздохнул солдат. — Все думал над вашими словами, милорд. Ваша светлость… у меня к вам просьба… Вы согласитесь принять мою присягу?

Володя чуть обернулся.

— Хочешь мне служить? Почему? Замков у меня нет, сам я не знаю, где буду через неделю, о стабильном доходе речь тоже не идет, так что не факт, что еда будет каждый день.

— Тем не менее, слугу вы наняли.

— Вот именно. Нанял. Он со мной, пока я ему плачу, перестану платить — он волен уйти. Присяга, как я понимаю, нечто совсем другое, и добровольный отказ не предусмотрен.

— Ну… вы можете меня освободить от неё, однако вы правы, ваша светлость, о материальной стороне дела я думал в последнюю очередь. Тем не менее, я готов повторить свою просьбу принять меня под вашу руку, милорд.

Володя задумался.

— Что ж… ты прав… лишний меч нам не помешает, особенно в путешествии по стране, в которой идет война. Если действительно хочешь этого, я согласен. Только я не знаю, как у вас это положено делать.

Филипп отстегнул меч в ножнах и протянул их мальчику.

— Вы должны дать мне оружие, ваша светлость.

Володя принял меч, повертел его, потом протянул двумя руками. Филипп опустился на одно колено, принял меч и коснулся им лба.

— Я, Филипп Норт, клянусь служить князю Старинову мечом и сердцем. — Солдат поднял голову и выжидательно посмотрел на мальчика. Тот на миг замялся, потом сообразил, чего от него ждут.

— Я, князь Вольдемар Старинов, принимаю под свою руку Филиппа Норта. Этого достаточно?

— Да, ваша светлость.

— А я размялась! — подбежала разгоряченная Аливия. — Теперь ты со мной позанимаешься?

— Что ж… — Володя с сомнением посмотрел в сторону близкого города и вздохнул — ведь действительно обещал. — Давай. Свободный бой…

В город входили так же неторопливо, как и двигались к нему. Впрочем, эта лошадка принципиально не желала куда-либо торопиться.

— Как там этот город? Рогур?

— Совершенно верно, ваша светлость.

— Скажи, Филипп, тут можно достать приличную лошадь?

— Приличную вряд ли, милорд. Война же, всех приличных забрали. Так что лучше этой вряд ли отыщем.

— И все же посмотри, пожалуйста, — вздохнул Володя. — Тащиться год до соседнего города у меня нет никакого желания. Да еще кормить эту скотину, которая и так жрёт не переставая.

— Она хорошая! — возмутилась Аливия.

— Она очень хорошая, — согласился с ней мальчик. — Но нам не подходит. Джером, знаешь, где тут можно остановиться?

— Смотря сколько вы собираетесь пробыть в городе, милорд.

— Чем меньше, тем лучше. — Володя брезгливо оглядел пыльные улицы, мощеные досками. Трудно даже вообразить, что на них творится после дождя. Кто-то ругал российские дороги? Они автобаны по сравнению с этими. Телегу тряхнуло, когда гнилая доска проломилась под колесом, и мальчик чувствительно приложился копчиком, несмотря на смягчающую подушку из соломы. Помянул всех чертей и тут же торопливо натянул капюшон накидки, когда из ближайшего окна перед ними вдруг выплеснули что-то вонючее. — Это то, что я думаю? — он даже побледнел слегка и его отчетливо замутило.

— Ночной горшок, милорд, — без нужды пояснил Джером.