Сикст Келли в шутку заметил, что его имя стоит в одном ряду святых с Хрисогенусом, поэтому закон, юстиция и Всевышний всегда на их стороне. И объяснил, что, поскольку во время события Реджис было четырнадцать лет, ее заявление следует слушать не в Корке, а здесь, в дублинском суде для несовершеннолетних.

Там они все сейчас и сидели за закрытой дверью. Агнес тряслась, стараясь дышать ровно. Хотелось прибегнуть к старому способу — замолчать, увидеть видение, оградиться от самого страшного, молясь о чуде и о просветлении.

Но Брендан ее многому научил. Помог не бояться. Очень важно обрести друга, который пережил утрату и страх, знает кое-что о ее собственной жизни. Он как-то сумел помочь ей перекинуть мостик между глубокой истинной верой и религией.

— Агнес, — снова спросила Сес, — что будет?

— Реджис хочет сказать правду, — ответила она, схватив сестру за руку. — Все, что вспомнила.

— Ее арестуют? Посадят в тюрьму? — допрашивала Сес.

— Нет, — заверила Агнес, чувствуя спазм в желудке при такой мысли.

— Зачем она это делает? Никто ведь ничего не знает. Она же не хотела убить его, так зачем признаваться?

— Потому что важно открыть правду, — ответила Агнес.

— Пока она ее скрывала, ей снились кошмары, — согласилась Сес. — Из-за этого собралась выйти за Питера.

Агнес сдержала улыбку — сестра еще маленькая, не понимает. Сама она видела, что Реджис была действительно влюблена, но и вдобавок надеялась на Питера, как на спасителя. Отец сидел в тюрьме, отсутствовал в очень важный период ее жизни, когда ей требовалась опора. Рядом оказался Питер.

— Он для нее совсем не годился, — объявила Агнес, вспоминая, как решительно Питер порвал с Реджис, когда та все ему рассказала.

— Любовь — просто безумие, — заключила Сес. — По крайней мере, в нашей семье.

— Нет, — покачала Агнес головой. — Любовь — чудо. Особенно, в нашей семье. В это она верила нерушимо. Даже когда мать страшно злилась на отца, знала, что родители по-настоящему любят друг друга. Такую любовь передали они и дочерям, которые теперь понесут ее дальше.

Вспомнила Брендана дома, в Коннектикуте. Он взялся подрабатывать в Академии, накапливать деньги вдобавок к больничной зарплате на учебу в медицинской школе. Пока помогает Тому, а когда Реджис вернется в колледж, тетя Берни возьмет его в библиотеку вместо нее.

«Если Реджис вернется в колледж», — подумала Агнес. Взглянула на часы. Они там уже час сидят за дверями. Наверняка скоро вынесут решение. Впервые за день ее уверенность поколебалась. Вдруг что-нибудь случится? Вдруг Реджис обвинят и посадят в тюрьму? Вдруг рассердятся на отца за то, что столько лет скрывал правду, и вновь арестуют?

Тут дверь открылась, вышла Реджис. Агнес и Сес рванулись к ней, она бросилась к ним в объятия с такими рыданиями, что они не разобрали ни единого слова. Через ее голову Агнес увидела в дверях родителей, пожимавших руку Сиксту Келли, который кивнул и ушел. Улыбка матери сказала обо всем, что надо было знать Агнес. Открытое лицо, сияющие глаза, радостная улыбка лучше любого видения. Агнес прослезилась и наконец расслышала бормотание Реджис:

— Все кончено… Все кончено.

Приехав в аэропорт, они услышали, что их рейс задерживается. Самолет из Штатов еще не прибыл из-за плохой погоды на восточном побережье. Девочки отправились в магазин дьюти-фри, Хонор с Джоном остались у чемоданов.

Они сели в кресла в последнем ряду у стены, держась за руки, — отсюда было видно все. Люди входили в аэровокзал, спеша к своим самолетам — матери с маленькими детьми, державшиеся рядом пары. За окном виднелись пассажиры, направлявшиеся к таможне. Глядя на семью с тремя ребятишками, Хонор дрогнула: по спине побежали мурашки.

— Это мы. Шесть лет назад…

— С каким волнением они сюда приехали, — заметил Джон, проследив за ее взглядом.

— У них много поводов для волнения. Совместное путешествие, масса новых впечатлений, необыкновенное приключение…

— Может быть, это американцы, отыскивающие свои корни и желающие понять, как они стали теми, кем стали, — предположил Джон.

— И мы тоже затем сюда ехали? — спросила Хонор.

— В том числе. — Он обнял ее. — А остальные я позабыл.

Она рассмеялась, прильнула к нему. Промелькнули девочки, глядя на расписание, снова побежали в дьюти-фри. Через месяц Реджис исполнится двадцать один год, она вернется на старший курс колледжа, а выглядит совсем юной.

— Мы действительно свободны, — сказала Хонор. — Все.

— Да, — кивнул Джон.

— Я страшно беспокоилась.

Перед ее глазами встал высокий и мрачный судья, слушавший Реджис, напористый и компетентный Сикст, который задавал ей вопросы, проясняя подробности гибели Грегори Уайта и ее причастности к этому.

— Она молодец, — сказал Джон. — Я ею очень горжусь.

— Я тоже. И тобой.

— А мной за что?

Она протянула руку.

— За то, что позволил ей это сделать. Я ужасно боялась, что тебя обвинят в том, что ты ввел правосудие в заблуждение.

— Я позволил ей это сделать? — переспросил Джон. — Я не смог бы остановить ее, даже если бы попытался. Она твердо решила меня оправдать.

— И оправдала, — заключила Хонор.

Судья принес извинения Джону, не обвиняя в сокрытии правды. Объявил, что показания Реджис подтверждают версию самозащиты. Грегори Уайт намеревался убить Джона Салливана, а, может быть, и его дочь, так что отца осуждать было не за что.

— Сколько времени мы потеряли, — вздохнула Хонор.

— Значит, надо его возместить, — сказал Джон, обнимая ее.

— Как только вернемся домой, созовем гостей: Берни, Тома, Криса…

— И Дрейков, — добавил он. — Будут почетными гостями.

Она рассмеялась, представив, как Дрейков ошеломило сообщение их знакомого дублинского поверенного о новом предстоящем слушании.

Громкоговоритель объявил о прибытии самолета из Бостона. Сразу после высадки пассажиров и заправки можно готовиться к посадке.

— Хорошо. — Джон оглянулся. — Где девочки?

— Пойдем, поищем.

Далеко ходить не пришлось. Дочки нашлись в трикотажной лавке за залом посадки. Выбрали свитер для Брендана, твидовую кепку для Тома, белый льняной шарф для Берни. Реджис заплатила за покупки, и они все вместе вернулись в зал к выходу на посадку.

Шли мимо огромных окон, выходивших на летное поле. Пассажиры с бостонского рейса спешили по широкому коридору, неся сумки, таща за собой чемоданы. Хонор задержалась, разглядывая их. Сколько людей приезжает в Ирландию по собственным соображениям… Она снова вспомнила прежние ощущения по приезде шесть лет назад. Даже если бы в Баллинкасле не произошло ужасных событий, была готова тогда бросить Джона.