Амиру и передал ему свиток бумаг. — Здесь все необходимые указания для осуществления Чуда. Надеюсь, вы справитесь и не допустите ошибку. Амир понял по голосу своего господина, что «ошибка» в данном случае для всех участников завтрашнего действа будет приравниваться к государственному преступлению. Он уже выходил из кабинета Хосейна, когда услышал тихий вопрос: — Кого из близких мальчик вспоминает чаще всего?

— Сестру Викторию, которая, как вам известно, не является ему даже отдаленной родственницей. К обеим женщинам, имевшим отношение к его воспитанию, Бейлим привязан, но как мне удалось понять, ни одну из них не считает родной матерью. Хотя… у русских вопрос кровного родства не имеет такого значения. Он называл мамами сразу двух женщин и совершенно не интересовался своим истинным происхождением. Конечно, за это время мне удалось внедрить в сознание мальчика мысль о некой его взаимосвязи с нашей страной, но пока весьма смутно, как было условлено…

— Хорошо, ступай… Да, еще одно: как звали его настоящую мать на самом деле?

— Лана, ваше высочество, полностью — Светлана. Это очень красивое русское имя, означает «светлая»… да так оно, в сущности, и было…

«Светлана, Светлана…» — повторил Хосейн, глядя на диск солнца, поднимающийся все выше и наливающийся ослепительным ярким сиянием. Он не сощурил глаза, не позволил векам сомкнуться: зоркость бедуина питается энергией солнца. Лишь тот, кто встречает и провожает взглядом огненный солнечный диск, может вынести ослепительный полуденный свет пустыни, не теряя остроты зрения до глубокой старости. Зрачки Хосейна сузились в крошечную черную точку, едва различимую в агатовой глубине радужки. Он впитывал солнечный свет, продолжая шептать: «Светлана, Светлана…»

Ровно в 8 часов Хосейн пригласил к себе Верховного муллу и заказал большой праздничный молебен на двадцатое сентября, а также попросил установить в соответствии с Шариатом все необходимые гражданские и религиозные процедуры, связанные с введением в семью старшего сына и наследника. Ребенка, возвращенного из плена иноверцев.

Процедура совсем не простая, но принимая во внимание тот факт, что все руководящие посты в государстве традиционно принадлежали представителям династии Дали Шаха, а Конституционный Совет, состоящий при правительстве, занимался по преимуществу экономическими и правовыми вопросами, вполне разрешимый. Главную проблему представлял сам мальчик, а следовательно завтрашний день, должный решить его судьбу и будущее династии Дали Шахов.

…Максим проснулся на своем царском ложе и тут же вспомнил, что сегодня — его день рождения, а следовательно, и обещанные Амиром подарки. Прежде всего, надо позвонить домой. Уж если нельзя сообщить адрес, то хотя бы поговорить с отцом и с Катей. «Они не могут запретить мне связаться с родителями в день рождения, — решил Максим. — И уж если собираются раскошеливаться на подарки, то это был бы самый лучший.» Он заметил, что дверь приоткрылась, затем обе золоченые створки распахнулись настежь, и на пороге выросла целая делегация, возглавляемая Амиром.

— Принесите мне телефон! — распорядился Максим, вскакивая навстречу входящим. Но не успел он приблизиться к Амиру, как тот, выражая крайнее изумление, застыл, попятился, потом рухнул перед Максимом на колени и что-то забормотал по-своему. Четверо служителей из свиты Максима окаменели, глядя на своего подопечного и тоже рухнули наземь. Взрослые дяденьки лежали, уткнувшись лбами в ковер, а Максим, возвышаясь над их поверженными телами, упрямо бубнил:

— Мне надо позвонить домой! Принесите, пожалуйста, телефон…

— О чудо, чудо, чудо! Мы молились до рассвета и Аллах послал в этот день нам чудо! О, мой повелитель, вы должны выслушать меня. Я потрясен, я глубоко взволнован, но… мы молились и мы ждали этого! — Амир поднялся с колен, жестом приказал всем удалиться и подвел Максима к высокому, неудобному креслу, утыканному крупными разноцветными камнями.

— Прошу вас сесть сюда и серьезно выслушать то, что я вам скажу. Очень, очень серьезно… Вам уже известны из уроков истории такие случаи, когда наследников богатых или знатных людей похищали с целью выкупа или политического шантажа. Вы были украдены в младенчестве, увезены в СССР, получили новое имя и новую семью. Но это чужое имя и чужая семья. — Амир говорил медленно и убедительно. Когда-то он усвоил азы аутотреннинга и знал силу внушения. По растерянному лицу мальчика, как рябь по воде, пробегала гамма разнообразных чувств, глаза округлились и рот слегка приоткрылся.

Амир сделал паузу, ожидая вопроса, но Максим молчал, хлопая ресницами и будто ожидая удара.

— Ваше настоящее имя — Бейлим. Ваша мать скончалась много лет назад. Отец занимает в этой стране очень высокое положение. Он приложил огромные усилия, чтобы вернуть себе единственного сына. Он любит Вас и рассчитывает сделать своим наследником. Максим вдруг по-школьному поднял руку:

— Можно задать вопрос? Господин Амир, меня, что украл папа?.. То есть Катя и Леша Козловские — украли меня у моих настоящих родителей?! Это неправда! Я никогда не поверю!

— Нет, нет, Бейлим. Катя, Евгения и Алексей — очень достойные люди, они ничего не знали о вашем происхождении. Они просто нашли вас и усыновили как сироту… Но это длинная история, которую вы узнаете во всех подробностях позже. Максим закрыл руками глаза и засопел, сдерживая рыдания. Амир положил руку на дрожащее плечо мальчика и сильно сжал его.

— Вам не стоит отчаиваться, Бейлим. Вам нельзя плакать, ваше высочество! — Он налил из кувшина в бокал темную жидкость и поднес ее к губам мальчика.

— Фу! Гадость какая! — чуть не выплюнул тот, но послушно сделал несколько глотков. Амир внимательно следил, как расслабляется тело мальчика, опускаются отяжелевшие веки, а на посветлевшем лице разливается покой.

— Вы слышите меня, Бейлим? — Слышу…

— Ответьте по-арабски. Хорошо. А теперь повторяйте за мной слова молитвы, которую мы с вами уже учили.

В застывшей тишине, нарушаемой лишь шелестом струй в фонтане, раздались тихие напевные причитания: мужчина, мальчик, потом оба в один голос, весомо, стройно.

— Очень хорошо, Бейлим. Мы поблагодарили Аллаха за милость, которую он даровал верным рабам своим. Аллах восстановил справедливость на радость всем нам! — С этими словами Амир ударил в ладони, дверь отворилась и четыре прислужника, полусогнувшись и опустив чело на вытянутых руках внесли праздничные одеяния.

Церемонию облачения Максим перенес безропотно, поднимая руки, поворачиваясь, подставляя ноги, голову и даже кисть левой руки, на безымянный палец которой Амир нанизал крупный перстень с печаткой. Белоснежные ткани чуть шелестели, источая пряный аромат, и на лицах слуг, завершивших туалет, разлилось нескрываемое восхищение.

Оглядев празднично наряженного принца, Амир остался доволен и его живописной внешностью, и тем выражением отстраненности, которое делало юношу особенно непохожим на царственных предков. Итак, Бейлим Аль Дали Шах, рождается сейчас в этой комнате