Кейт знала, где можно найти Джаго: на катере. Когда во вторник утром, незадолго до восьми, они с Бентоном спускались к пристани по крутой, усыпанной гравием дорожке, они увидели коренастую фигуру Джаго, деловито двигавшегося по палубе. Вдали, за спокойными водами гавани, играли волны. Поднимался ветер, неся с собой сложные запахи острова: пахло морем, землей, первыми, едва различимыми знаками осени. Легкие, словно обрывки бумаги, облака плыли по утреннему небу.

Джаго, должно быть, видел, что они идут к гавани, но, бросив один быстрый взгляд наверх — на тропу, больше не глядел на них, пока они не оказались на пристани. К тому времени как они подошли к катеру, он успел скрыться в каюте. Они дождались, пока он счел нужным появиться, неся в руках пару подушек, которые он тут же швырнул на сиденье на корме катера.

— Доброе утро, — сказала Кейт. — Хотелось бы поговорить.

— Тогда покороче, — ответил он и добавил: — Не хочу никого обидеть. Просто времени нет.

— У нас тоже. Пойдем к вам в коттедж?

— А тут чем плохо?

— В коттедже нам никто не помешает.

— Здесь тоже никто не помешает. Никто сюда зазря не приходит, если я на катере. Да ладно, мне без разницы.

Они пошли за ним вдоль набережной к коттеджу «У пристани». Кейт и сама точно не знала, почему предпочла вести опрос в коттедже, а не на катере. Вероятно, потому, что катер был для Джаго особым, принадлежавшим лично ему местом. Коттедж, разумеется, тоже, но он все-таки больше походил на нейтральную зону. Дверь стояла открытой. Солнечный свет рисовал узоры на каменных плитах пола. Во время первого разговора Кейт с Бентоном не заходили в дом. А сейчас каким-то загадочным образом атмосфера комнаты, в которую они вошли, окутала Кейт, создавая у нее впечатление, что она знает эту комнату давным-давно: ничем не покрытый, чисто выскобленный стол, два виндзорских стула, открытый камин, большая пробковая доска почти во всю стену, с прикрепленной к ней крупномасштабной картой острова; на ней же — график приливов и отливов, плакат с изображениями птиц, несколько записок, приколотых канцелярскими кнопками, а рядом с доской, в деревянной раме, — увеличенная фотография бородатого человека. Сходство с Джаго не вызывало сомнений. Отец или дед? Скорее всего дед: фотография выглядела старой, поза неестественной.

Джаго махнул рукой в сторону стульев, и они сели. На этот раз Бентон, уловив взгляд Кейт, не стал доставать блокнот. А Кейт начала разговор:

— Мы хотим поговорить о том, что произошло на маяке в первые годы войны. Нам известно, что там погибли трое немецких офицеров и что их трупы и яхта были затем затоплены в море. Нам сообщили, что это совершил отец Натана Оливера и что сам Натан Оливер находился в это время на острове. Ему тогда, видимо, было не больше четырех лет, он не так уж давно начал ходить.

Кейт замолчала. Джаго взглянул на нее и сказал:

— Это вы скорей всего с Эмили Холкум говорили.

— Не только с ней. Кажется, доктору Шпайделю удалось выяснить большую часть этой истории.

Тут Кейт взглянула на Бентона, и он сказал:

— Но отец Оливера никак не мог все это совершить в одиночку. Снести тела трех взрослых человек вниз по крутым лестницам маяка, а потом на яхту, да еще, по-видимому, камнями их утяжелить и яхту потопить. К тому же парусник самого Сола Оливера должен был идти рядом, чтобы после всего доставить его обратно на берег. Кто-то ведь был с ним? Ваш дед?

— Точно. Мой дед был с ним. Они с Солом Оливером последними ушли с Кума.

— Так что же произошло?

— Зачем меня-то спрашивать? Похоже, вы все от мисс Холкум узнали, а она, должно быть, от самого Сола слыхала. Он здесь лодочником служил, когда она ребенком была. Он мало чего от мисс Холкум мог бы утаить.

— А вы как об этом узнали?

— Отец узнал, когда вырос. Он рассказал мне. Больше всего от самого Сола слыхал, когда тот напивался. А еще пара-тройка стариков была в Пентворти, которые про Сола Оливера знали. Истории всякие ходили.

— Какие истории? — спросил Бентон.

— Дед мой живым в Пентворти так и не вернулся. Сол Оливер его убил и сбросил за борт. Он говорил — это был несчастный случай. Только дед был не таким человеком, с кем несчастные случаи на борту случаются. Моряк он был получше, чем Сол Оливер. Ну, конечно, ничего доказать нельзя было. Но так оно и есть.

— А как давно вам стали известны эти факты, если это факты? — спросила Кейт.

— Это точно факты. Как я уже сказал, ничего в то время доказать не удалось. Труп с размозженным черепом, а свидетелей никаких. Полиция у мальчика пыталась чего-то добиться, но ему нечего было сказать. Либо так, либо он в шоке был. Только мне никаких доказательств не надо. Отец Натана Оливера убил моего деда. В Пентворти тогда это все прекрасно знали, да и сейчас знают — те, которые еще живы, как мисс Холкум.

Все сидели молча. Потом Джаго сказал:

— Если выдумаете, что у меня был мотив Натана Оливера убить, так вы правы. Мотив у меня был, это точно. Мотив у меня с тех пор, как я первый раз эту историю услышал. Мне тогда было лет примерно одиннадцать, так что, если бы я хотел отомстить за деда, у меня в распоряжении почти двадцать три года для этого дела имелось. И я бы его вешать не стал. Он же у меня на катере сколько раз совсем один был. Вот как надо было бы это сделать. За борт его свалить, как деда моего. И я время для этого другое выбрал бы, а не когда остров на четверть пустой.

— Мы теперь знаем, — сказала Кейт, — что Оливер умер скорее всего чуть позже восьми, когда вы, по вашим словам, вывели катер в море — проверить двигатель. Скажите нам еще раз, в каком вышли направлении.

— Я вышел в открытое море примерно на полмили от гавани. Этого расстояния хватило, чтобы двигатель проверить.

— С этого расстояния вы должны были четко видеть маяк. Туман сгустился лишь незадолго до десяти. Вы наверняка могли бы увидеть труп.

— Мог бы, если бы посмотрел. У меня дел хватало и без того, чтоб на берег глядеть — надо было с катером управляться. — Джаго поднялся со стула. — А теперь, если вам достаточно того, что было сказано, я к себе на катер пойду. Вы знаете, где меня найти.

— Нет, недостаточно, Тэмлин, — возразил Бентон. — Почему вы пытались не дать Милли участвовать в поисках? Зачем было приказывать ей, чтобы она оставалась в коттедже? Бессмысленно. Концы с концами не сходятся.

Джаго смерил Бентона жестким взглядом.

— А если я его и видел, что тогда? Что я мог бы сделать? Было слишком поздно его спасать. Его все равно скоро нашли бы. А мне надо было свою работу доделать.

— Значит, вы признаете, что видели тело мистера Оливера, висящее на поручнях маяка?

— Я ничего не признаю. А вам лучше хорошо запомнить одну вещь. Если я в восемь часов был на катере, я не мог в то же время находиться на маяке и вешать Оливера. А теперь, если позволите, я хотел бы вернуться на катер.