Она, похоже, обиделась:

– Но нам же нужно делать вид, Джон. Мы же договорились. Все мои подруги спрашивают меня, где будет детская комната. Кейт Фокс сказала, что я глупо поступаю, что не готовлю комнату, – а вдруг преждевременные роды.

– Сьюзен, ты могла просто выкрасить комнату яркой краской, а не клеить эти обои. Если бы ты просто выкрасила ее, мы могли бы использовать ее просто как еще одну комнату.

Она обернулась, и он испугался выражения ее лица. Он никогда не видел такой злобы в ее глазах. Она сунула кисть в жестянку с клеем и спустилась по стремянке вниз. Джон внутренне сжался, потому что думал, что она его ударит – ее кулаки были сжаты.

Она остановилась на расстоянии плевка от него и сказала:

– Сегодня я была у Элизабет Фрейзер. Она работает в адвокатской конторе «Коуэн, Уокер». Ты слышал о них?

Он смотрел на нее в смятении. Она что, хочет с ним развестись?

– Да. Это одна из самых больших адвокатских фирм в Лондоне.

– Элизабет Фрейзер – это та, которую недавно показывали по телевизору. Она специализируется в суррогатном праве. Мне ее рекомендовали. Хочешь узнать, что она сказала?

Пол комнаты вдруг стал зыбучим песком, и Джон начал тонуть в нем.

– Рекомендовали? Кто?

– Справочная в Интернете, – сказала его жена, словно это само собой разумелось.

Джон тупо смотрел на изображение Крошки Мисс Маффет: висящий рядом с ней паук выглядел добрым, он никого бы не испугал. Он не хотел знать, что сказала Элизабет Фрейдер. Совсем не хотел.

Сьюзен продолжила:

– Она утверждает, что у нас хорошие шансы выиграть дело.

Джон положил руки на плечи Сьюзен и мягко привлек ее к себе. Ее волосы пахли грязью, будто она их давно не мыла. Это было на нее не похоже: она всегда уделяла большое внимание гигиене и внешнему виду. Она что, совсем разваливается?

– Сьюзен, не имеет значения, какие у нас шансы выиграть дело, потому что мы не собираемся подавать в суд. Мне не нужен чужой ребенок, неужели ты не понимаешь?

Она отшатнулась от него так резко, что испугала его еще сильнее. Она и в самом деле была ему незнакома.

– Это мой ребенок, это не чужой ребенок. Это мой ребенок. – Она положила ладонь на свой выпирающий живот. – Вот… видишь? Это я. Ребенок получил жизнь от моей яйцеклетки. Он растет в моем теле. И я терплю жуткую боль ради него. Это мое тело. Это мое решение.

Джон подошел к ней и снова попытался обнять ее. Ему нужно было успокоить это дикое создание, переубедить ее, пока не случилось чего-нибудь серьезного, но она оттолкнула его с такой силой, что он потерял равновесие, споткнулся о неоткрытую банку с клеем и упал на деревянный пол.

Сьюзен вышла из комнаты.

Джон поднялся на ноги, в шоке от падения и от услышанного, со здоровенной занозой в пальце. Стараясь что-нибудь придумать, он рассеянно стал выкусывать ее. Что, во имя всего святого, случилось со Сьюзен? Неужели на нее так повлияли три дня одиночества? Может, он сглупил, уехав и оставив ее на такой долгий срок наедине со своими мыслями?

Он нашел ее внизу, в кухне, – она вынимала из холодильника помидоры. Стоя посреди кухни, он так и этак старался зацепить занозу ногтями или зубами, а жена мыла помидоры под краном. Затем она положила их на деревянную разделочную доску и начала резать.

– Помидоры снижают риск заболевания раком простаты, – сказала она, не оборачиваясь. – Я прочла об этом в журнале. Тебе нужно есть много помидоров. Сейчас мы их едим недостаточно.

Джон с опаской посмотрел на острый зазубренный нож в ее руках, но все равно подошел к ней сзади, обнял и поцеловал в щеку:

– Я люблю тебя, Сьюзен.

Она чуть подалась назад, прижимаясь к нему спиной, и положила нож, но не повернулась.

– Я не хочу, чтобы все это разрушило наши отношения.

– Это не «все это», – спокойно сказала она, будто учитель, объясняющий урок. – Это ребенок.

– Если ты хочешь ребенка, если это для тебя так важно, хорошо, давай родим ребенка, но только нашего.

– Я хочу этого.

– Сьюзен, милая, я ничего не понимаю. Не знаю, что там наговорила тебе эта адвокатша…

– Она ничего мне не наговорила. Она просто рассказала мне факты. Суррогатные матери могут получать деньги только на покрытие расходов, не более. Мы легко можем доказать судье, что сделка с мистером Сароцини была заключена в обмен на выплату задолженности банку и ипотечных взносов за дом. Если судья удовлетворит иск, мистеру Сароцини придется вернуть акции «Диджитрака» и документы на дом. Мы можем возбудить иск сразу после рождения Малыша и получить временный судебный запрет. И еще мы можем подать заявление на судебную опеку для Малыша.

Джон почувствовал, что с помощью юридических терминов она отстраняется от него.

– Сьюзен, я понимаю, что ты чувствуешь. Повернись, посмотри на меня.

Она оставила эти слова без внимания.

Он попытался прижаться к ней крепче, но она отстранилась.

– Сьюзен, ну что ты, мы же всегда были так близки. Помнишь, что ты сказала мне после того, как мы в первый раз занимались любовью?

Молчание.

– Ты посмотрела мне в глаза и сказала: «Давай пообещаем всегда говорить друг другу правду, что бы ни случилось». Помнишь?

Она продолжала молчать.

– В этот раз ты не сказала мне правду. Нам следовало обсудить это до того, как ты пошла к адвокату. – Он снова прижал ее к себе, и на этот раз она немного поддалась. – В твоем теле сейчас происходят серьезные биологические изменения. На первый план во всем выходит материнский инстинкт – по-другому и быть не может, было бы ненормально, если бы было по-другому, – и он влияет на твое поведение и на твои решения. Возможно, вместо того, чтобы ходить к адвокатам, нам стоило бы обратиться к психологу. Может, поищем психолога, специализирующегося в этой области? – Восприняв ее молчание как хороший знак, он обнял ее крепче и понизил голос: – Сьюзен, я понимаю, что на тебя многое свалилось. Ты мужественно прошла через это. Все почти закончилось. Забудь о сделке и подумай о нас. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Ты хочешь, чтобы я смотрел на этого ребенка – а потом он вырастет, станет подростком, затем взрослым – каждый день до самой смерти? Зная, что половина его – это мистер Сароцини?

Она продолжала молчать.

– Чувствуя вину за то, что мы не выполнили своих обязательств в заключенной сделке? Что мы лишили мистера и миссис Сароцини ребенка, которого они так отчаянно хотели?

Сьюзен тихо, едва различимо сказала:

– Фергюс Донлеви думает, что мистер Сароцини хочет принести моего ребенка в жертву.

Джон подумал, что ослышался.

– Что?