Байрони слышала тихий ропот, доносившийся со стороны десятка рабов-мужчин. Она не знала, что делать. О Господи, это было хуже любого ночного кошмара.

— Что здесь происходит?

Байрони едва не закричала от облегчения при звуке голоса Брента. Повернувшись она увидела, как он изящно соскользнул со спины крупного черного жеребца.

— Ничего, Брент, — непринужденно ответил Фрэнк Пакстон. — Просто я говорил вашей жене, что следует вернуться домой.

— Брент, — тихо заговорила Байрони. — Он высек Сабиллу. Я должна помочь ей, потому что во всем виновата я. Она беременна.

Последовало долгое молчание. Потом Брент проговорил спокойным, бесстрастным тоном:

— Нет, Байрони. Она не беременна. Уже не беременна.

— Нет! — Взгляд Байрони остановился на струйках крови, стекавших по ногам Сабиллы. Так много крови, залившей лохмотья ее шерстяного платья.

— А теперь садись на лошадь и отправляйся домой.

Байрони подняла глаза на мужа.

— Но, Брент…

— Делай то, что я говорю. Я прослежу, чтобы об этой женщине позаботились. Обещаю. Отправляйся.

Байрони медленно поплелась к своей кобыле. Она почувствовала, как руки Брента сомкнулись на ее талии и он, подняв, посадил ее в седло. Она пустила кобылу в галоп, и та с дикой скоростью помчалась к конюшне.

* * *

Лампа вспыхнула, мигнула и наконец залила комнату Светом.

— Поднимайся наверх и переоденься. Обед пропускать нехорошо.

Байрони пристально посмотрела на мужа, но не пошевелилась.

— Сабилла? — прошептала она.

— Поговорим об этом позже. — Брент повернулся и пошел к двери. — Лиззи! — позвал он, — иди сюда, помоги хозяйке!

Едва он произнес эти слова, как почувствовал себя полным идиотом. Не мог же он в самом деле принимать ванну и одеваться в присутствии этой девочки. Когда она тут же прибежала и остановилась перед ним, он резко бросил:

— Не надо. Пойди скажи, чтобы принесли воду.

«Славная девушка», — решил он, когда та вышла.

— Можешь прятаться в постели, пока я помоюсь.

— Я не прячусь.

— О? Так, значит, заболела?

— Нет, во всяком случае не в том смысле, как ты подумал. Скажи, Брент, что с Сабиллой?

— Все в порядке. Она слаба, конечно, но все будет отлично. Обещаю.

— Это я виновата, что ее высекли. Она приходила ко мне просить сократить для нее часы работы. Это был ее первый ребенок, Брент, и у нее все болело. Ужасно! Боже, я не могу поверить, что такое возможно.

Брент тщательно сложил свой пиджак и повесил на спинку кресла.

— Байрони, перестань себя укорять. Твоей вины тут нет. У меня был разговор с Пакстоном. Никаких порок больше не будет.

Байрони глубоко вздохнула и стала смотреть, как он раздевался. Раньше ей не так бросались в глаза различия между ними. Теперь они проявились более резко. Он был могучим, сильным и мускулистым. Но даже если бы он был хилым коротышкой, думала она, возвращаясь мыслями к ужасному инциденту, он все равно командовал бы всем и всеми в своем маленьком царстве. Именно потому, что был властным мужчиной, а она — женщиной и ей отводилась иная роль — просить и умолять, ну может быть, плакать, чтобы добиться того, чего ей хотелось. Она решила потребовать, чтобы он высек Пакстона. Байрони подумала о своем отце. У него не было имения, и все же он обладал полной властью над своей женой. Мог ее бить, ругать, швырять в нее всякие вещи в свое удовольствие.

— Я такой не буду, — прошептала Байрони.

Брент повернулся, не замечая, что стоял совершенно голый.

— Объяснишь, в чем дело?

В спальню вошли двое чернокожих юношей с деревянными бадьями, полными горячей воды. Байрони зарылась глубже в постель и оставалась там, пока они не вышли.

Она молча наблюдала, как ее муж погрузился в ванну. Над ее краем были видны его колени, и у нее возникло абсурдное желание рассмеяться.

— Я жду.

— Я хочу уехать.

Брент ничего не сказал, пока не кончил мыться.

Выйдя из ванны, он стал медленно вытираться.

— Я был такой грязный, — сказал он, — не мойся в той же воде.

— Я уже приняла ванну.

— Тогда вылезай из постели и одевайся.

— Я устала получать от тебя приказания. Я же не твоя рабыня! Буду оставаться в постели, сколько захочу.

Брент рассмеялся. Будь он проклят, он еще смеется! Она схватила со столика небольшие часы и швырнула в Брента. Они ударились об его руку и упали на ковер.

Смех Брента оборвался так же резко, как и возник.

Он задумчиво потер ушибленную руку.

— Значит, желаешь оставаться в постели, жена?

— Нет, Брент, не хочу! Я зла, чувствую себя виноватой.., и.., нет!

— Существует одна вещь, на которую мужчина имеет бесспорное право, моя дорогая, — это покорность собственной жены. Разве мне не приходилось говорить тебе об этом раньше?

— Я отказываюсь тебе угождать… — Она не находила подходящих слов, чтобы выразить свои чувства.

— Угождать, — повторил Брент потирая подбородок. — Надо же, какое интересное слово. — Он пожал плечами. — Поскольку хозяин я, ужин подождет.

Брент направился к кровати.

— Нет, черт побери! Я не хочу ни поддаваться тебе, ни терпеть твои наказания!

Байрони перекатилась на другую сторону кровати, намотав на себя простыню.

— Ты похожа на рождественский подарок, моя дорогая жена. И я один имею право размотать эту простыню и обладать тобой.

Байрони вскрикнула, когда Брент ухватился за ее бедра и подтянул к себе. Потом перевернул на спину и уселся на нее верхом.

Улыбаясь, он завел руки Байрони над ее головой.

— Оставь меня, Брент, — чуть задыхаясь после каждого слова, потребовала она.

— Конечно, нет, — непринужденно возразил он. — Разве я не говорил тебе, что с распущенными волосами ты похожа на маленькую язычницу? Нет?

Ну, считай, что сказал, любимая.

— Вовсе не любимая! — Она словно злобно выплюнула эти слова, ненавидя его за то, что он насмехался над нею.

— А, вам угодно строить из себя негодующую леди! — Брент помолчал, освободил ее руки и задумчиво потер подбородок. — Ну и задачка. Думаю, мне просто нужно развернуть тебя, как флаг.

— Нет! — Байрони принялась бороться, не давая Бренту подтянуть ее к себе.

— Спокойно, Байрони. Только понапрасну утомляешься. Лучше бы ты приберегла эту.., дикую энергию для меня.