Не дожидаясь реакции пленников, Игорь помчался на капитанский пост.

Замок на двери в рубку! Ступеньки наверх! Ключ зажигания!.. Сколько сегодня ключей, замков, дверей и лесенок!.. Аккумуляторы теплохода подали электропитание на двигатель, и на циферблатах панели дрогнули стрелки приборов. Игорь решительно нажал пружинную кнопку стартёра. В трюме ожил и тихо зарокотал двигатель. Пол в рубке слегка завибрировал. Игорь взялся за рычаг и сдвинул его с нейтральной позиции на задний ход, плавно увеличивая число оборотов винта. Под кормой теплохода – Игорь это знал – вспенилась и заклокотала взбаламученная вода. Игорь переложил штурвал, устанавливая руль на необходимый радиус циркуляции судна.

Трамвайчик тихо отодвинулся от пирса, вытягивая свободный конец швартовочного троса, – словно попятился от причала на простор реки.

Жигули уже заслонили солнце. В небо ударил веер красных лучей.

Сколько секунд потребуется пиявцам, чтобы во всём разобраться?

Рубка сейчас напоминала аквариум, наполненный прощальным светом. Стоя у штурвала, Игорь ощущал себя пилотом, который уводит от города падающий самолёт. Успеет ли он катапультироваться?.. Уже не важно.

Из недр судёнышка донеслись яростные удары – это пиявцы долбились в запертую дверь салона. Трамвайчик отползал от пирса, но всё же пирс был ещё слишком близок. Дверь салона затрещала. Фанера, что с неё взять?.. Игорь увидел, как пиявцы вырвались на носовую палубу: впереди Максим и Кирилл, за ними Бекля, потом Лёва Хлопов и Алик Стаховский, потом Нина и Вероника, потом девочки… Пиявцы бросились к ограждению, Максим перемахнул планширь… и завис над водой, не решаясь прыгнуть. Борт теплохода и пирс разделяло уже метров пять волжской воды. Воды, которая хранила остатки святости, а потому была непреодолима для вампиров.

Трамвайчик, урча дизелем, уходил всё дальше и дальше от причала, разворачиваясь по дуге носом к фарватеру. Игорь из рубки смотрел на пиявцев – а пиявцы, обернувшись, смотрели на него с палубы. Друг с другом пиявцы не переговаривались, словно действовали по общему приказу. Игорю дико было видеть в этой толпе Веронику – такую же, как остальные, будто бы личности исчезли, и осталась единая воля, причём не своя.

Берег отдалился, вокруг трамвайчика распростёрлась угасающая река. Сейчас Игорь был один на один с чёртовой дюжиной кровососов. Солнце уже не могло ему помочь. А кровососы могли заставить его направить судно обратно к пирсу. Игоря передёрнуло от нехорошего предчувствия.

Пиявцы молча двинулись к надстройке и полезли по её стенкам наверх, к рубке. Игорь окоченел от ужаса. Пиявцы держались на стенках с цепкостью насекомых. За пару мгновений они облепили рубку со всех сторон, как осы облепляют кусок сахара, и заслонили собою все окна. В рубке потемнело. Игорь ошарашенно вытаращился на бледные лица и растопыренные пятерни, прижатые к стёклам. Чёрные бездонные глаза вампиров смотрели отовсюду.

Игорь не сообщил Валерке, что собирается сделать с трамвайчиком. Ну не бросать же судно самосплавом по течению!.. Неуправляемый трамвайчик может столкнуться на реке с другим теплоходом, а может и прибиться к берегу: тогда вампиры высадятся и побегут в лагерь. Они успеют вернуться до рассвета, освободят стратилата, накормят его – и всё пропало!.. Игорь планировал загнать трамвайчик на мель – так, чтобы не сумел сползти. Обозначенная бакеном песчаная коса тянулась совсем неподалёку.

Игорь переключил двигатель на нейтрал, а потом запустил передний ход, переложил руль и увеличил обороты винта до максимума. Вампиры загораживали обзор, но внутренним компасом, как перелётная птица, Игорь чувствовал, где остался бакен. Теперь судёнышко шло прямо на мель.

Пиявец Кирилл ударил в стекло кулаком. Конечно, он не мог расколоть плексиглас, но стекло спружинило и одной стороной выскочило из резиновой рамы-уплотнителя. Кирилл нажал обеими руками, выдавливая стекло внутрь из оконного проёма. Игорь понял, что сейчас пиявцы прорвутся в рубку.

И тотчас теплоход мягко ударился в отмель. Теряя ход, он по инерции въехал на песчаную косу, подаваясь носом вверх. От толчка все пиявцы соскользнули с лобовой стороны рубки, и на миг Игорь снова увидел простор Волги, тёмно-синее небо, умирающее зарево над горбами Жигулей и бакен, качающийся на волнах от трамвайчика. Копошась, как черви, пиявцы опять облепили окно, и Кирилл просунул в щель голову и плечо. Он протискивался в рубку совсем не по-человечески – словно зубная паста вылезала из тюбика. Игорь сдвинул рычаг, останавливая двигатель, выдернул ключ из замка зажигания и опрометью кинулся прочь от вампира.

Он скатился по лесенке, крутанул барабанчик замка, распахнул дверь, ринулся наружу из рубки – и налетел на двух девочек-пиявиц, преградивших дорогу к борту. Девочки вцепились в Игоря, и он в ужасе отшвырнул их, но откуда-то сбоку на него набросился Алик Стаховский. Игорь обеими руками упёрся ему в грудь, отпихивая от себя. Алик вдруг вывернул голову – не по-человечески, а как на шарнире, – и попытался вонзить Игорю в запястье длинные клыки. Игорь толкнул Алика на кого-то ещё, кого уже нельзя было различить в сумраке. Игорь почти прорвался к дверке в ограждении, но тут его схватила Вероника. Бледная, растрёпанная, чудовищная Вероника.

Выполнила ли она просьбу? Позвала ли стратилата в пищеблок?..

Игорь выставил локоть – так для собачьей хватки выставляет локоть дрессировщик, изображающий преступника, только дрессировщик одет в специальный тулуп. Вероника вонзила острые зубы в руку Игоря. Прочие пиявцы застыли, пожирая глазами кровь, что брызнула из-под клыков.

Игорь с трудом поднял руку, чтобы увидеть лицо Вероники и её глаза. Ему совсем не было больно. От места укуса через плечо по телу потекло невыразимое блаженство, и с ума сводило желание, чтобы укус длился вечно.

– Ты позвала стратилата? – еле прошептал Игорь.

В почерневших глазах Вероники горела боль. Вероника не хотела кусать – но не могла остановиться. Жажда крови подавляла волю. Вероника лишь чуть склонила голову, что означало: «Да, я его позвала».

В последнем усилии, отчаянно вытягивая себя из чудовищного наслаждения, Игорь пяткой сдвинул дверку ограждения и повалился с борта спиной вперёд. Вероника, не разжав челюстей, полетела вслед за ним.

Удар о воду отрезвил, как пощёчина. Игорь погрузился с головой, и Вероника, забившись, отцепилась от него. Её тень мелькнула и растворилась в зыбком переменчивом сумраке. Холодная вода обжала Игоря со всех сторон, и укушенную руку опалила, будто включилась, резкая боль. Игорь задел ногами близкое дно отмели, опёрся и встал, вынырнув по грудь.

Над ним вздымался белый борт теплохода, высокий и ровный, как стена. Вернее, не борт, а крыло надстройки. А вверх по его вертикальной плоскости стремительно ползла мокрая Вероника – ползла, корчилась и выла, обожжённая водой. За распахнутыми дверками ограждения темнели фигуры пиявцев, и в отсветах волн было видно, что Алик Стаховский, упав на колени, длинным языком жадно слизывает с дверки тёмные капли крови.

Игорь с шумом подался назад, в воду, отплывая на спине.