чтобы справиться со стрессом, она чувствует себя спокойно, когда у нее в доме идеальный порядок и все фотографии висят ровно и симметрично, ей невыносима мысль о том, что кто-то другой сидит в ее кресле в библиотеке, она начинает нервничать, когда вокруг нее слишком шумно, и временами ей просто жизненно необходимо побыть в одиночестве.

Впрочем, их сходство не имеет никакого отношения к аутизму. По мере того как продвигался ее роман, она начала осознавать, что эта история скорее просто о мальчике по имени Энтони, чем о мальчике с аутизмом по имени Энтони. Аутизм практически перестал иметь какое-либо значение, и под конец она просто писала об Энтони, мальчике, который заслуживал счастья и безопасности, ощущения быть любимым и желанным. В точности как она сама. Чем больше она писала об Энтони, тем больше осознавала, что на самом деле пишет о себе.

Ей нравится вся книга, но последняя глава, та самая, которая чуть было не осталась ненаписанной, у нее, без сомнения, самая любимая. И самая важная. Это был тот урок, который был необходим ее сердцу, тот совет, который в глубине души она так жаждала получить.

«Спасибо тебе, Энтони».

— Думаю, концовку все же логичнее обсуждать уже после того, как мы обсудим начало, — говорит Джилл. — Я набросала для нас план дискуссии на закладках. Вся еда на столе. Шампанского еще уйма, и кофе, и апельсинового сока тоже, только, умоляю, не мешайте «Mоэт» с соком. Для этого есть «Корбел». А теперь давайте есть и обсуждать книгу!

Глава 40

День еще только начинается, и солнышко ласково пригревает спину Оливии, которая идет вдоль кромки воды по пляжу Толстух. Утро совсем ясное, погожее, даже тумана нет, только легкий ветерок. Небо радует глаз чистейшей нежной голубизной, а воздух пахнет свежестью. Вчера, когда небо было обложено низкими серыми облаками, а ветер неистовствовал, весь пляж был усеян кайтсерферами в черных гидрокостюмах. Они носились на своих досках по бурным волнам вдоль берега. Сегодня же ищущие адреналина серферы остались дома, а их место заняли собачники. Оливия уже успела обменяться приветствиями как минимум с десятком хозяев, вышедших на прогулку со своими питомцами. Такое столпотворение на пляже Толстух нехарактерно для апреля. Впрочем, в эти выходные оно вполне ожидаемо. В эти выходные проводится Фестиваль нарциссов.

Она понимает, что уже нагулялась, но не хочет уходить, пока не отыщет еще один. Закатав джинсы до лодыжек и держа кроссовки в руке, она неторопливо идет по гладкому слежавшемуся песку, влажному и холодному после недавнего прилива, оставляя за собой следы босых ступней. Она идет, низко опустив голову и пристально вглядываясь в золотистые песчинки под ногами. Пляж выметен дочиста. Повсюду лишь мелкий песок, лишь изредка там и сям попадаются на глаза обломки ракушек. Но она настойчива.

И, как она и была уверена, она его находит, полузасыпанный песком, белый и поблескивающий в лучах солнца. Она подбирает его, потом опускается на корточки у края воды и ждет, когда набежавшая волна слизнет с ее камешка песок. Она любуется им, держа на ладони. Белый, круглый и гладкий. Энтони был бы в восторге. Оливия улыбается. Вот теперь можно идти обратно.

Вернувшись в свой район, она идет по центру дороги, восхищаясь бесчисленными нарциссами, этим неожиданным буйством ликующего цвета, словно три миллиона ярко-желтых фениксов одновременно восстали из пепельной серости. Жизнь возрождается. В этом году весна выдалась необыкновенно теплой, и нарциссы зацвели на две недели раньше обычного. Они повсюду. И они прекрасны.

На подъездных дорожках уже много где стоят машины, там и сям в домах распахнуты окна. Откуда-то доносится жужжание газонокосилки и стук молотка. Пахнет мульчей и свежей краской. Наконец-то весна!

Оливия останавливается перед домом Бет. Подъездная дорожка пуста. Наверное, они уже всей семьей уехали в Сиасконсет. Бет говорила, они сегодня собирались на пикник. На лужайке перед домом рядышком стоят два «адирондака», яркие и белоснежные, выкрашенные свежей краской. Оливия улыбается и бросает взгляд на часы. Она уже не успеет попрощаться с Бет перед отъездом, но они скоро увидятся снова.

Прежде чем развернуться и пойти домой, она доходит до почтового ящика, чтобы в последний раз проверить почту. Там ничего нет. Вот и хорошо.

Она возвращается обратно в коттедж, дом, который они с Дэвидом купили, планируя свое совместное будущее. Это был милый и романтический план, но ему не суждено было сбыться. Может, сбудется для кого-то другого. Она останавливается на улице перед домом. Серая кедровая дранка, белые наличники, широкая терраса вдоль фасада, облицованная камнем дорожка. На лужайке у самой дороги, блестя в солнечных лучах, красуется воткнутая в землю табличка «Продается». Оливия вздыхает. Для кого-то другого.

Она уже упаковала вещи. Бо́льшую часть она отправила еще вчера, а все остальное лежит в ее джипе. На самом деле увозит она отсюда даже меньше, чем привезла сюда год назад. В дом можно уже не заходить.

Прежде чем забраться в свой джип, она некоторое время сидит на траве на солнышке — оно уже успело подняться по небу намного выше, чем было на пляже, — и любуется своими нарциссами. В этом году она посадила еще дюжину, так что теперь их восемнадцать. Восемнадцать радостных желто-белых цветков, танцующих на легком ветерке, празднуя День нарциссов.

Обещание нового начала.

Сегодня они празднуют свой день на клумбе, выложенной белыми камешками, равномерно распределенными по земле вокруг. Сад камней и восемнадцать нарциссов. Идеальный дом для камешков Энтони.

Оливия хочет добавить к ним тот камешек, который она нашла на пляже сегодня утром и который до сих пор держит в руке, но потом передумывает. Вместо этого она подбирает с земли еще два и сжимает все три в кулаке. Три. Три камешка. Это все, что ей нужно.

Она срывает один из нарциссов, вдыхает его маслянисто-сладкий аромат и вставляет в волосы за правым ухом. Потом садится в свой джип, в последний раз окидывает взглядом свой дом, свои нарциссы и камешки Энтони и едет прочь.

Пассажиров на скоростном пароме до Хайанниса немного, и свободных мест у окна полно. Сегодня с Нантакета никто не уезжает. Сегодня все едут туда, чтобы увидеть нарциссы. Оливия повидала их достаточно. Рокочет двигатель, и они начинают отходить от пристани.

Она оставляет сумку на своем кресле и, поднявшись по трапу, выходит на палубу, на корму. Когда они проходят мимо маяка Брант-Пойнт, она вытаскивает из кармана мелкую монетку и бросает ее в океан. Эта традиция символизирует обещание вернуться