Астахов рассчитался, и мы пешком прошлись до больницы, стоянки там толковой не было, все вокруг и так затыкано машинами. Больница печальное место и очень грязное энергетически. На входе на территорию больницы, еще работал киоск, и я взяла себе на всяких случай несколько плиток самого дорого шоколада, надо в привычку взять и носить с собой постоянно. Он хорошо и быстро утоляет голод, а я ведь не знаю, какой сложности предстоит мне работа в больнице. Столько больных в одном месте, и запахи. Смесь хлорки, лекарств, больных тел даже безнадежности. А главное призраки, их в больнице было очень много. Я видела их бесцельно бродящими по небольшому парку на территории больницы, в здании их оказалось еще больше, ходили или сидели на подоконниках огромных окон, в коридоре прислонившись к стене, они с непонятным ожиданием оглядывали проходящих мимо них людей. По каким то, причинам они не ушли после смерти, куда им было нужно, задержались и теперь болтались здесь как будто, привязанные к месту своей смерти, и я им помочь тоже не могла. Это не в моей власти. Поэтому я шла, стараясь смотреть сквозь них, как бы, не замечая, а то если поймут что, я их вижу, будут потом слоняться скопом за мной. Было у меня такое с одним призраком, а здесь то, их, о – го – го сколько. От их обилия меня слегка затошнило и, я даже пожалела, что только что плотно поела. Астахов видно здесь часто бывал, он хорошо ориентировался в лабиринтах больничного здания, прошел через коридор, нырнул в какую – то дверь, за которой шла совсем узкая лестница, я только успевала бежать за ним, не теряя его из вида. Поднялись по лестнице на третий этаж, и сразу зашли в отделение реанимации. Медсестра сразу, откуда то выскочила и стала ругаться, хотя мы на входе, надели бахилы, и одноразовые халаты и маски. И как мы можем разносить грязь, если здесь уже грязно было задолго до нашего прихода. Я смотрела на давно не мытые стены, в каких – то странных потеках и обшарпанные донельзя, а пол это что то, я даже говорить про него не буду, он страшен. Я спряталась за широкой спиной Астахова, доверив ему как мужчине переговоры с медсестрой. На ее крики он зашуршал бумажником, медсестра заткнулась и сразу стала разговаривать нормально, вот это волшебство, интересно какая сумма так на нее благотворно подействовала. Медсестра удалилась за дежурным врачом, и мы очень долго ждали, когда ж врач к нам выйдет. Дождались, от врача заметно попахивало спиртом. Я усмехнулась, тяжелый день закончился, начальство уже дома, и персонал отмечает конец трудового дня. Астахов с ним быстро договорился, снова зашуршав бумажником, волшебство денег снова сработало. И мы, наконец, прошли в реанимацию, ох, и убого здесь, а говорят постоянно по телевизору, что денег на медицину выделяют очень много, и везде стоит уже давно новейшая аппаратура, новости я обычно смотрю местные, стараюсь быть в курсе как мы живем хорошо. Или зная наших чиновников, доходит не все, или все теряется уже здесь. Грязноватая палата, окна старые мутные, щелястые. На улице холодная ветреная осень и в палате холодно и сквозняки, отопление еще не включали. И, аппаратура под стать палате, – поцарапанная помятая, даже пищит с напряжением. Две кровати и обе, заняты, серое белье и лица пациентов под стать белью серые. Я подсела к тому пациенту, что лежал с перебинтованной грудиной.

Астахов шепнул тихо,– Это наш сотрудник Олег Петренко.

Мужчина лежит голый, едва прикрыт простыней, грудь облеплена датчиками, я взяла его за руку, она была холодной. Одеяло в ногах пациента,– не разобрано. Врач зашел с нами и теперь равнодушно поглядывал, что я буду делать, присев у столика с лекарствами.

– Вы больных калечите, – не выдержала я. К ранению еще и простуда будет, им же холодно, почему они не укрыты.

– Это сестры работа, моя работа за мониторами следить, – равнодушно сказал он и отвернулся.

Ммм, я постаралась успокоиться, что толку на него орать, он все равно не понимает что говорит, и как можно и выпивать и за мониторами следить, да наверняка и в компании той медсестры, то – то она кричала, когда мы пришли. Мы видимо сильно помешали своим приходом их посиделкам и отдыху от больных. Я расправила осторожно, одеяло поверх простыни, укутала парня тепло, и села рядом взяв его за руку. Ох и дела, ранение тяжелое и рану почистили плохо, если б все сделали как надо, он бы уже выздоравливал. Ну что теперь делать долечу и укреплю ему здоровье и иммунитет, а защиту уже поставлю, когда он выздоровеет.

Я обернулась к врачу, попросив его максимально вежливо.

– Мне бы воды, пожалуйста, стакан.

Видно было, что шевелиться ему лень, он повозился на стуле и сказал.

–Я сейчас занят сильно и буду в своем кабинете, а вы как закончите – заглянете ко мне, предупредите что уходите. А воду вам сестра занесет, – я скажу ей, и быстро вышел.

Я облегченно вздохнула, работы много и мне совсем неприятно чувствовать непонимающий взгляд в спину. Сестра быстро принесла стакан с водой, поставила на столик, и возмущенно дернув плечами вышла. Я из сумочки достала свои зелья в футляре, их то я всегда ношу с собой. Вылила лишнюю воду из стакана в раковину, воды мне нужно буквально глоток. Накапала зелье в стакан и осторожно влила парню в рот. Он закашлялся и проглотил, хорошо. Теперь можно и поработать своим даром, осторожно стала прогонять по его телу огонь своей силы, сначала по всему телу от пяток до головы, нужно легко разогреть кровь и поднять иммунитет, теперь спокойно займусь раной. Прошлась огнем своей силы по разрушенным пулей тканям, убив воспаление и сращивая их. Лицо у парня сразу порозовело и дыхание выровнялось. Потом еще раз прогнала своей силой через все его тело. Лежит здесь он уже несколько дней, надо стимулировать работу всех внутренних органов, и еще раз прошлась по ране, ну вот все внутри теперь работает как часы. В зелье я капнула и немного снотворного, ему сейчас нужно хорошо выспаться. Завтра он будет чувствовать себя уже лучше, придет в себя и его переведут в общую палату. Я обернулась к Астахову.

– Утром он очнется и нужно позаботиться, чтоб он плотно поел. Сможете организовать. Астахов кивнул головой. – Не беспокойтесь Елена, я сам утром заеду в