Все они козлы.

Она уже в двадцатый раз набирала телефоны Влада. Дома его не было, на работе, как утверждал охранник, тоже (причем уже часа два), а мобильный находился в «недоступной зоне», то бишь благоверный его отключил — по своей обычной рассеянности или по какой другой причине. И все бы неплохо, если б Наталья сама осталась с депутатом Толиком или подцепила кого-нибудь еще. Но она-то ехала домой!!!..

Домой, как последняя идиотка. К тому же в разгар лета, когда нужно быть вообще не здесь, а где-нибудь на тропических островах. А что, это мысль! Разумеется, за последние недели она посещала Наталью неоднократно, однако что-то все время мешало вот так просто взять и уехать: может быть, лень, а может, и этот, как его, абсолютный тропизм. Никогда ведь не угадаешь, что именно.

Она выехала на загородную трассу. Встречных машин почти не было, и ничто не мешало отдаться грандиозным планам. Вот прямо сейчас связаться с агентством и заказать какой-нибудь сногсшибательный курорт, и чтобы самолет вылетал сегодня же ночью. Вещей не брать: лучше прямо на месте совершить хороший всеохватывающий шоппинг. Владичек заплатит, никуда не денется. За все заплатит!.. И заодно будет знать, как не ночевать дома и заставлять скучать любимую жену. Вот только надо точно выяснить: принимают ли там, в тропических странах, чеки «Санин-Компьютерлэнд-банка»?..

Ближе к их дому дорога стала совсем пустынной. В свете фар мелькнуло что-то мелкое — то ли кошка, то ли заяц, — и Наталья резко ударила по тормозам. Не хватало еще… она передернула плечами и сбавила скорость. Нет, по вечерам надо брать с собой водителя. А то за розовыми мечтами и человека можно сбить.

На курорте она, конечно, и десяти минут не пробудет одинокой замужней женщиной. Море, пальмы, откровенное бикини! Мужики будут падать вокруг нее гроздьями. И там уж точно есть из кого выбрать: это вам не Ленкина бабья тусовка с битвой за каждые штаны. Наталья успела нафантазировать смуглого испанистого мальчика со жгучими глазами и потрясающими мужскими достоинствами, когда все это случилось.

Темная фигура перед самым лобовым стеклом — откуда?!! — скрежет тормозов, удар, сотрясение огромной машины; Наталья подпрыгнула, ткнулась лбом в зеркало заднего вида — она никогда не пристегивалась и всегда низко опускала его, зеркало… И пронзительно, душераздирающе завизжала и визжала долго, целую вечность, пока не пересохло горло и визг не оборвался приступом кашля. Перевела дыхание и приготовилась снова заорать…

Лобовое стекло было веером забрызгано чем-то бурым, С той стороны.

Выйти посмотреть она боялась.

Равно как и тронуть джип с места. Буквально в нескольких метрах впереди виднелся из-за деревьев их дом — трехэтажный особняк без единого огонька в окне. Ехать или бежать туда Наталья боялась тоже. Да и какой смысл?..

Она выключила фары. Потом включила снова. Приоткрыла дверцу, выглянула, не увидела ровным счетом ничего — и, резко захлопнув, откинулась на спинку сиденья. В эту секунду, непонятно каким образом, в машине заработало радио, и Наталья, взвившись, опять завопила — на этот раз почему-то совершенно беззвучно.

Дорога, кажется, была по-прежнему пуста.

Что теперь делать?! Если тот, в темноте, насмерть — то все, кранты. Шикарный отдых на тропическом побережье накрылся медным тазиком. А взамен — тюремные нары, в лучшем случае подписка о невыезде, если Влад расщедрится на залог и возьмет ее на поруки. Хотя куда он денется.

Мысль о Владе добавила ей и уверенности, и злости. Нет, какого хрена? Когда он объяснял ей популярно — без понтов, из-за которых она мало что понимала на лекциях в институте, — об этой самой нейронной комбинаторике, то выходило, что теперь все будет супер. Что ей, Наталье, при всем желании не удастся сделать что-нибудь не так, ошибиться в выборе. Что единственно правильный выход из любого положения найдется сам собой — потому что она так устроена; в отличие, скажем, от депутата Толика. Впрочем, последнего Влад, разумеется, не говорил… но мог бы и сказать, с него станется. Козел!..

Конечно, до сих пор все у нее так и было. Беспроблемно и гладко, как сливочный крем.

Но сейчас она понятия не имела, как поступить. Совсем. Ей даже не из чего было выбирать.

Впереди показались растущие огни встречных фар; Наталья втянула голову в плечи, искренне пытаясь стать невидимой — вместе с джипом и покойником на дороге. Когда фары приблизились настолько, что за ними начал угадываться силуэт легкового автомобиля, она крепко зажмурила глаза.

Проморгавшись, поняла, что машина уже проехала. По-видимому, не заметив жертвы ДТП и не обратив внимания на джип посреди трассы. Но легче от этого не стало.

И тут зазвонила мобила.

От страстной латиноамериканской музычки Наталью передернуло — и вогнало в еще больший ступор. С огромным трудом, словно двигая взглядом шкаф, она покосилась на определитель номера.

Влад. Ну наконец-то!.. Включил мобилу, гад.

— Да.

Выговорила, едва разлепляя губы. Однако вот-вот в ней был готов прорваться, словно сквозь плотину, неудержимый поток брани и обвинений. Муж тоже мне! Он, он один во всем виноват!! Где он шлялся?! Почему не встретил, не прислал водителя, позволил ехать ночью одной?!! Почему он по жизни такой козел?!!

— Здравствуй, Наталья Пэтровна. Саскучилас, да?

Мужской голос в трубке был совершенно незнакомый. Хрипловатый и насмешливый, какой-то балаганный. Акцент — и тот звучал не по-настоящему, с таким рассказывают грузинские анекдоты.

— Вы кто такой?!

— Успокойса, да? Твой муж тут, у нас. Ничэго ему нэ сдэлаем, если будэш умницей, Наталья Пэтровна. Нэ иши его. Поняла, да?

Вокруг была темнота. Одна темнота — и ничего больше.

Наталья опустила руку и с ненавистью уставилась на мобилу, примолкшую в ожидании ответа. И вдруг осознала, что больше не испытывает ни малейшего страха. Страх лопнул, будто надутый сверх предела воздушный шарик.

— Козел, — буднично сказала она.

И не знала точно, кого имеет в виду. Возможно, по-прежнему Влада.

Окна моей комнаты выходят на солнечную сторону, о чем мама никак не устанет твердить соседкам: пускай знают, как она заботится о ребенке! Так что сейчас от жары хотелось лезть на стенку или раздеться догола. Но ни то, ни другое было совершенно невозможно. Стенка под моей солидной тяжестью обвалится — дом у нас еще довоенный, — а в голом виде я представляю собой чересчур жуткое зрелище. И Лилечка вот-вот заявится.

Даже не верится, что только июнь. И всего лишь без четверти одиннадцать.

До Лилечкиного явления я еще успевала пройти один-два билета. Или чуть больше, если это юное создание, как всегда, опоздает. Остался последний экзамен, причем самый трудный — «Стратегии управления и координирования» у профессора Румянцева. В других группах Вениаминыч стабильно отправлял примерно треть студентов на переэкзаменовку, убедительно дав понять, что халявы, как в прошлом году на зачете, не будет. Но дело даже не в том. Стратегии — не какая-нибудь родная литература. Это предмет, который действительно стоит выучить. В жизни пригодится.