– Извольте выслушать, – скорее приказал, чем попросил Ванзаров. Установив тишину, он продолжил: – Начнем издалека, а именно с раскрытых убийств. Оставалось два простых вопроса, на которые не нашлось ответов. Во-первых: как Сданко уговаривал барышень лечь под нож. Неужели босняк, разговаривающий с акцентом, владеет таким даром убеждения? Все просто. Не надо обладать гипнозом, чтобы сделать девушке предложение, от которого она не сможет отказаться и сама побежит с радостью. Что же это такое? Достаточно сказать: «Дмитрию Ивановичу шепнули, что ты победишь в конкурсе красавиц. Пойдем померим ящик для фокуса, чтоб на сцене ошибки не вышло. Фокус новый, никогда не пробовали, все точно должно быть. Только надень платье, в котором выйдешь. Чтобы с размером ящика не прогадать». Что делает девушка, узнав из верного источника о своей победе? Идет и не раздумывает. Тем более каждая из них знала Сданко накоротке и не боялась. Даже циничная Влада Ивановна на это поддалась. Главная деталь, которая вызывала желание оказаться в ящике, – платье. Если бы просто так предложили куда-то забраться, барышни задумались бы. А если просят быть в платье, в котором предстоит выступать, – сомнений не остается. Очень тонкий психологический расчет. Кто-нибудь возразит?

Таких не нашлось.

– С этим понятно. Теперь черед второго вопроса: как Сданко резал горло, не оставляя следов? Так просто, что не догадаться, пока не увидишь. Положив жертву в ящик, так что голова свисала, босняк опускал гильотину, и кровь бежала в ведро с песком. Ему было важно не отрубить голову целиком, чтоб тело осталось в сборе. Тогда его легко оставить во дворе. Так и вижу: барышня ложится в плотный ящик, в нем не шевельнуться. Закрывается дверца – и тут же удар гильотины. И кричать нечем: горло перерезано. Так их и находили: спокойными и без крови.

– Я ничего не знал! – истерически взвизгнул Орсини.

– Не волнуйтесь, до этого доберемся, – пообещал Ванзаров. – Впереди еще много чего. А мы и со вторым вопросом не покончили. Но как же удавалось спрятать искусную гильотину? Ответ прост: ее и не прятали. Ящик стоял разобранным в плоскую декорацию. Все искали нечто, в чем могли бы держать тело, но не узнавали его в разложенном виде. Наверняка я сам смотрел и не видел. Ведь стоит поставить гильотину ножом вниз и закрыть любой декорацией, как орудие казни превращается в невинную конструкцию из железа. Это простой фокус. Но куда более сложный был показан сегодня. Не так ли, Дмитрий Иванович?

– Это трагическая случайность!

– Именно так вы и должны отвечать впредь. Только мы-то с вами знаем, что главный секрет фокуса в отсутствии самого фокуса. Все происходило на самом деле.

– Госпожа Агапова должна была опуститься вниз, и нож просто разрубил бы воздух! Вот и все! – Масловой приходилось сдерживать Дмитрия Ивановича, чтобы он не взлетел от негодования.

– Именно так вы ей и сказали, – согласился Родион. – Но весь фокус в том, что ящик самый обычный. Никакого двойного дна в нем нет. Стоило лишь заглянуть. Потому секрет так просто было сохранять: секрета не было. А был только разборный ящик с прорезью для головы жертвы.

– Что за безумный вздор! – вступилась Маслова.

– И любой так скажет. Зачем убивать госпожу Агапову таким сложным способом? Об этом еще успеем. Сейчас важнее понять значение мелких деталей, которые так путали логику. Например, что за надпись оставлял на руке жертв Сданко. Что значат эти закорючки? Дмитрий Иванович видел, а дамы поверят на слово. И здесь фокус в том, что шифра никакого нет. Все ясно написано. Мой друг-криминалист разгадал значение буковки «а» с закорючкой. Остальное – еще проще. Надо лишь помнить, что «V» с точкой – это сокращение от латинского «voco», а «галочка», пометка на полях, – конечно же, «verum». Маленькая хитрость: в латинском языке это слово имеет еще одно значение – справедливость. Таким образом: «Ad verum voco!» То есть меня призывали к справедливости. Даже восклицательный знак имеется. Так упорно взывали, что я стал искать эту самую справедливость. И нашел.

– Не могу больше этого слушать, – пожаловалась Маслова. – Выгони его, полиция не имеет права здесь находиться.

– Нет, я хочу узнать, чем кончится, – ответила Эльвира Ивановна. – В смокинге вы неотразимы, Родион Георгиевич. Смокинг подчеркивает благородство, а вы просто источаете аромат благородного человека.

Ванзаров поклонился:

– Чтобы свершилась справедливость, требовалось много усилий. Труднее всего дался первый раз. Наверно, Вероника Лихачева сама пыталась узнать, что за фокус готовит господин Орсини. И догадывалась, что его нет. Чем подписала себе смертный приговор. Чтобы она не испугалась, требовался веский аргумент. И такой нашелся: красивое платье с плеча Эльвиры Ивановны. Вика не могла устоять перед такой красотой и надела его. Этого только и ждал Дракоши. Он предложил померить ящик, раз уж платье на Вике. Но с платьем вышла промашка: Лиза испугалась того, что сделала. А может быть, подсмотрела работу Дракоши с гильотиной. Нервы сдали, она напилась. И наверняка забыла инструкции. Поэтому госпожа Маслова и горничная так по-разному описывали историю. Но Лиза промахнулась еще раз, когда попалась мне на глаза ночью. Куда она ходила? Портье меблированных комнат ее не знал. Значит, у любовника не была. Что остается? Вы, Дмитрий Иванович. Она пошла узнать про сыщика Чижа, который объявился в доме. А должен был появиться с фамилией Ванзаров. Не зря ведь спрашивали у Данонкина подходящего. Такого, чтоб разобрался и услышал призыв к справедливости. Вы ей и объяснили. Дескать, толковый, даже фамилию подменил.

– Да вам, господин Ванзаров, на эстраде выступать! – иллюзионист язвительно усмехнулся. – Фокусы почище моих показываете.

– До вас далеко. Как и до госпожи Масловой. С таким мужеством сыграть роль хозяйки конкурса красавиц. С таким упорством отсеять всех хорошеньких и набрать откровенных дурнушек. С такой настойчивостью проводить собрания, чтобы жертвы привыкли и были под рукой. Так ненавидеть Клавдию Васильевну и каждый день улыбаться ей. Даже призы безумные придумать, чтобы их и в руки было взять противно. Столько денег угрохать, такой интерес в мужском сообществе возбудить. А как меня умоляли найти убийцу и спасти конкурс… Высокое мастерство. Только в одной мелочи вы промахнулись: рассказали, что Вероника побежала мерить платье с розочками в гримерную. Забыли, что там – маленькое зеркало, в такое смотреться во весь рост невозможно. А большое – у вас за ширмой. Нелогично: девушка так бы не поступила. Значит, вся история с платьем – чистый блеф. Дракоши заглядывал к вам, чтобы позвать Лихачеву. И вы его видели. Если сами не позвали. Разве не так?

– Да пошел ты… – строгая дама отправила чиновника полиции далеко с откровенной простотой. Крестьянская кровь – она такая, за словом в карман не лезет.

– Как прикажете, – Родион поклонился. – Только прежде надо выяснить: к какой справедливости вы взывали?

Эля, до сих пор слушавшая с большим интересом, резко поднялась:

– Родион Георгиевич, вам есть надобность задерживать господина Толстикова и госпожу Маслову?