же к нему пожаловал, рассматривал ее сначала даже с интересом, затем он разозлился на огрызок, он любил порядок и не позволял мусорить во дворе никому. А уж как он увидел, как она обтирает руки о чистую недавно футболку его затошнило от брезгливости. Внимательный взгляд Никиты Лилька приняла как очередное ухаживание, что она может не понравится она даже не представляла, себя она очень любила.

Она смешно изогнулась и приложив грязноватую ладонь к лицу кокетливо воскликнула, — какой симпатичный, а я вот решила зайти сама, раз ты мимо моего дома прошел, Мефодий меня не любит и всяко старается меня опорочить перед новенькими. — Но я и сама пришла, Мефодий меня постоянно оскорбляет, и ничего не дает, а ты даже не знаешь какая у меня судьба тяжелая, я устала, ты меня чаем то напоишь? — А, какой дом то у тебя хороший, хочу посмотреть все сама, а то тут столько всего наговорили. — Ты не такой как все здесь и тебе нужна настоящая женщина, которая сможет навести здесь порядок. — И хоть Мефодий меня оговаривает, знаешь я какая хозяйка и какая женщина.

Говоря всю эту чушь Лилька перла к крыльцу Никиты как танк к цели, только к счастью медленно.

— Ты даже этим блаженным всего накупил, вчера им целую машину выгрузил, а ко мне даже не зашел в дом, и не спросил, как живу и что мне надо, я то бы тебе рассказала столько и глаза на всех открыла, — укоряла она Никиту. — Чем я хуже, я слабая и меня все обижают, а я ведь ни на кого не сержусь, я ведь настоящая женщина.

Никита от ее слов навалился на входную дверь спиной, как бы закрывая ей вход и чувствуя себя защитником крепости. Он шагнул по ступеням, снова перекрывая ей вход, Лилька уже занесла ногу над ступенькой, когда он наконец опомнился и раздраженно крикнул.

— Мм, пошла ка ты отсюда, я не зову кого попало в дом и тебя сюда точно не приглашал.

Лилька не поняла и обиженно застыла. Никите в нос ударил смрад давно немытого тела, Лилька была у него в опасной близости, и он не произвольно поморщился от ее запаха.

— Тебе не нравится, как пахнет женщина, — завопила она, — может ты мужиков любишь и поэтому меня отталкиваешь. — Да я не могу мыться со всеми в общей бани, но я чистая и за собой слежу, и у тебя душ есть свой, а не общий, — напирала она.

Никита вызверился, — пошла отсюда и духу что б твоего не было здесь, а иначе я тебе сейчас придам ускорение, подарю волшебный пендаль.

Лилька стала громко визжать понося Никиту, слова вылетали из нее как из помойной ямы, и уходить она не торопилась, Мефодий предупреждал, что скандалить она тоже любит.

Никита занес кулак над ее головой и прорычал, — мотай отсюда.

Лилька съёжилась и завизжала сильнее, — убивают, насилуют, помогите!!!

Никита сгреб ее за футболку брезгливо морщась, прикасаться к ней ему было противно и потащил ее к калитке.

— Еще раз здесь тебя увижу, просто убью, — пригрозил он вытолкав ее и заперев калитку.

Лилькины визги еще долго доносились, и она даже ногами от злости постучала по забору.

Нурлан услышав крики тоже выбежал на помощь с половником в руках, но Никита жестом отправил его обратно.

— Ох и гадкая же и мерзкая баба она оказывается, — произнес он Нурлану и Домовому которые с интересом следили за этой битвой из окна кухни и побежал умываться.

Когда вышел Домовой произнес, — гадкая точно и умеет неприятности создавать.

— Ведьма что ли, я не почувствовал.

— Нет, хотя в ее роду были, она сама гнилая кровь, не могу объяснить, просто прими как данность, что она опасна, — произнес Птах, такие как она сеют зло и поганят все к чему прикасаются.

Всех в доме после визита Лильки ощутимо потряхивало, но Никита распорядился, всем отдыхать. Если все сложится, то ночь им с Нурланом не спать, а утром в лес и работать до заката придется. Никита умел спать урывками используя любую возможность для отдыха, как и просыпаться без будильника. Он проснулся вечером, за окном темно, в доме тихо, глянул на часы пора собираться. Нурлан мирно сопел на диванчике. Никита зажег свечи и затеплил лампадку, встал на молитву, отрешившись от всего. Молился Никита не каждый день, но перед походом к Погостнику или на охоту, работу обязательно. Нурлан проснувшись удивленно посмотрел на коленопреклоненного Никиту, но мешать не стал и тихонько скользнул на кухню.

— Ты всегда молишься перед работой- спросил Нурлан, когда Никита вышел в кухню.

— Мне так спокойней. — Возможно и тебе будет легче, если и ты будешь так же делать, — ответил Никита.

— Ну я как-то не знаю, не думал об этом, да и отец мой мусульманин вроде, — как-то замялся Нурлан.

— Какая разница, — хмыкнул Никита, — бог то один.

— А, как же остальные?

— А, ты что кому из них покланяешься или посвящен? — уже ехидней поинтересовался Никита.

— Нет, — замялся Нурлан, — я просто, наверное, пока не определился.

— Ну, ну, думай дальше.

Никита после молитвы прошелся по комнатам, и ему понравилось, что Нурлан не раскидывает вещи по дому, а все обновки аккуратно сложил или развесил в шкафу в комнате Никиты и про постель ему не пришлось делать замечание. Сразу после разговора Нурлан вернулся в комнату и аккуратно застелил диван, без напоминания или замечания.

Он явно нервничал перед походом на кладбище, и Никита поглядев как тот мается, не зная, как себя успокоить, предложил.

— Если боишься не ходи, — и пояснил сразу насупившемуся мальчишке, — Погостник чувствует страх и может тебя еще больше напугать, для него это как нам сладость к чаю, допустим если сравнить.

— Привыкать то нужно, — резонно заметил Нурлан, — думаешь я завтра боятся перестану, — надо. — К тому же, мне может в жизни пригодится такой опыт.

— Не всегда так выходит, — тихо сказал Никита, — я знаю даже очень храбрых охотников которые после первого же визита на кладбище больше туда не ходили. — Погостник не только пьет эмоции, он со страхом щупает твою душу, дашь слабину и тебе обеспечены кошмары в лучшем случае.

Нурлан только упрямо стиснул зубы, Никита понял, что отговорить его от посещения не получится.

— Ладно одеваемся и идем, — скомандовал Никита.

— А, разве не после двенадцати нужно идти?

— Не обязательно, стемнело и он проснулся, так что шевелись, — поторопил ученика Никита.

— Ой как темно то, — занервничал Нурлан, когда они отошли от дома, — как ты дорогу