– А мне кажется, что конец, – возразила она.

Бром был облачен в свои кожаные доспехи со стальными пластинами и выглядел так, как в то утро, когда уезжал в Ро Тирис, незадолго до нападения врагов, и Бронвин была рада его видеть.

– Тебе тоже снится этот сон, брат? – спросила она.

Он посмотрел наверх и улыбнулся при виде башни Мирового Ворона.

– Очевидно, да.

– Отец погиб, – бесстрастно произнесла Бронвин. – Теперь ты – герцог Канарна.

Бром склонил голову:

– Я не чувствую себя герцогом. Я чувствую себя преступником… и спина у меня болит оттого, что я сплю на голой земле.

– Но ты сейчас в безопасности? – в тревоге спросила она.

– В какой-то степени да. Я еще жив… и собираюсь остаться в живых.

Бронвин хотелось обвить руками его шею и долго, отчаянно рыдать, уткнувшись ему в плечо. Ей хотелось выплакать во сне свое горе, даже ощутить себя на какое-то время слабой, но это было исключено… она могла лишь смотреть на брата.

– А ты? – спросил он. – Прошу тебя, скажи мне, что ты не стала рабыней какого-нибудь наемника…

Они помолчали мгновение, затем одновременно рассмеялись.

– Дурацкая шутка, – устало произнесла Бронвин.

Оба они взглянули на Мирового Ворона, который смотрел на них сверху вниз. Башня, увенчанная небольшой статуей Бритага с расправленными крыльями и обнаженными когтями – он сидел высоко над землей на плоском постаменте, – была непритязательна на вид. В их сне башня казалась выше, очертания ее четко вырисовывались на фоне темно-серых и бурых домов Ро Канарна, и сам Бритаг был намного крупнее, он словно укрывал своими крыльями город и смотрел вниз на близнецов.

– А это действительно сон? – спросила Бронвин, сама не зная, к кому она обращается, к Брому или к Мировому Ворону.

– Он хочет, чтобы мы с тобой что-то увидели, – объяснил Бром. – Отец всегда говорил, что Бритаг любит близнецов.

Их словно кто-то направил к главной башне; ноги их едва касались окровавленной булыжной мостовой. Бронвин не ощущала морского бриза, не чувствовала холода, и поэтому город, где она родилась, казался ей чужим и далеким. Брат скользил рядом с ней, и вскоре близнецы очутились внутри крепости Канарн, в квадратном внутреннем дворе, окруженном высокими каменными стенами. Он был занят кострами для приготовления пищи и сложенным оружием – рыцари Красной церкви разбили здесь лагерь.

– Бронвин, – сказал Бром, указывая на погруженный в полумрак двор, – ты видишь эти фигуры?

Она взглянула в ту сторону, куда он указывал, и заметила несколько странных, расплывчатых фигур, двигавшихся вдоль стен внутреннего двора. Они шли с какой-то нечеловеческой грацией, а в руках у них были ножи с клинками в форме листьев. Она догадалась, что рыцари не видят этих существ, и их присутствие почему-то успокоило ее, хотя они были для нее чужими и странными.

– Я их вижу, – ответила она, – но не знаю, что это… кто это такие.

Картина как будто замерла. Бром и Бронвин попытались разглядеть неизвестных, но им это не удалось, потому что какая-то сила в мгновение ока перенесла близнецов из двора замка к Коричневой часовне. Они понимали, что этот сон – если это действительно был сон – направлялся какой-то силой, природу которой они не могли до конца понять.

Часовня уцелела, хотя цветы, окружавшие ее, были втоптаны в грязь сапогами патрульных-наемников. Они обменивались шутками и грязно ругались, ожидая приказа перебить всех, кто находился внутри, – близнецы понадеялись, что такой приказ никогда не будет отдан. Из своих наблюдений, сделанных в Канарне после битвы, Бронвин поняла, что главнокомандующий Риллион не собирается разрушать и осквернять скромную Коричневую часовню.

Бром посмотрел на наемников, и его руки задрожали от гнева и едва сдерживаемого желания выхватить меч и перебить их. Этого требовало чувство ответственности за свой народ, воспитанное в нем отцом. Бром был герцогом, и узы чести навсегда привязали его к Ро Канарну. Он мог жить как Черный Страж или же мог вернуть себе свой город – третьего было не дано.

– Успокойся, брат. Бритаг показывает нам это не для того, чтобы разжечь в нас ярость. – И снова ей страстно захотелось протянуть руку и прикоснуться к брату.

– Хотел бы я избавиться от ярости… хотя бы на минуту, она застилает мне глаза. Надеюсь, брат Ланри еще жив.

– Давай посмотрим, – предложила Бронвин.

Они проскользнули над затоптанными клумбами, мимо наемников. Часовня была достаточно просторна, чтобы вместить много людей – но это был не постоялый двор, и те, кто находился внутри, могли рассчитывать только на крышу над головой, но не на удобства.

При виде сцены, развернувшейся внутри, Бронвин невольно ахнула. Скамьи были сдвинуты к стенам, и на полу расстелены одеяла, на которых дрожали от холода люди. Горело несколько свечей, и кто-то в коричневой одежде двигался по залу, склоняясь над каждым по очереди и читая исцеляющие молитвы. У некоторых раны представляли собой лишь синяки и царапины, но большинство людей получили серьезные увечья, кое у кого были отрублены руки или ноги.

– Рыцари не позволили, чтобы их исцеляли должным образом, – сказал Бром, оглядывая ужасную картину, и глаза его наполнились слезами.

Вокруг скромного Коричневого алтаря собрались оставшиеся невредимыми граждане Канарна, а вниз вела лестница. Вероятно, в подземелье часовни тоже ютились люди.

– Это не война… Я не знаю, как это назвать, – прерывистым голосом произнес Бром.

В Ро Канарне прежде насчитывалось пять тысяч жителей, и еще больше на окружавших город хуторах. Число теснившихся в Коричневой часовне не превышало пятисот. Бронвин надеялась, что после битвы в живых остались еще люди, что они просто прятались где-то в другом месте.

Человек в коричневом одеянии поднял голову. Брат Ланри был стариком, но в свете единственной свечи он показался ей еще старше, морщины на его лице как будто сделались глубже, в глазах затаилась боль. На миг Бронвин решила, что он видит их, хотя знала, что это невозможно.

Раздался пронзительный крик ворона, и часовня исчезла.

Бром проснулся внезапно; мелкий дождь капал ему на лицо. Лицо сестры и ее голос не сразу покинули его сознание, и, вспоминая их, Черный Страж несколько мгновений сидел неподвижно.

Над головой у него качались ветви деревьев, рядом спал его друг, Рам Джас Рами и пьяные каресианские преступники. Где-то на севере, за морем, находился его дом, захваченный рыцарями и наемниками. Моргая, чтобы сфокусировать взгляд на окружавшем его лесе и Киринской тропе, лорд Бромви, Черный Страж из Канарна, знал, что он не сдастся, что он будет сражаться. Он не остановится до тех пор, пока не вернет свободу своему народу и пока Один Бог не заплатит за то, что натворили его рыцари.

По мере того как боги постепенно набирали силу и образовывались наводящие страх могущественные империи, Гиганты продолжали воевать друг с другом.