Ступив на тротуар, Никки снова помедлила, вспомнив, что именно здесь несколько дней назад встретилась с койотом. Она обвела взглядом улицу.

И увидела.

Койот стоял не там, где в прошлый раз. Сейчас он обнюхивал пустое место, оставшееся от груды мусора на углу Бродвея. У нее на глазах зверь опустил голову и лизнул пятно на асфальте. Никки молча наблюдала, хотя очень хотелось крикнуть: «Эй!» — или просто свистнуть. Чтобы напомнить о себе.

Словно прочитав ее мысли, зверь поднял голову и взглянул на Никки. Они застыли, глядя друг на друга с двух концов квартала. Койот был слишком далеко, чтобы рассмотреть его узкую морду, но помятая, свалявшаяся шерсть рассказала Никки о неделе бегства от вертолетов и кинокамер. Зверь поднял голову выше, и Никки почувствовала себя голой. Потом он прижал уши, и она ощутила странное родство с созданием, которое тоже целую неделю провело вне своей стихии.

Она осторожно подняла руку, чтобы помахать ему, но тут по улице промчалась машина, на секунду скрыв от нее койота.

Когда машина проехала, зверя не было.

Никки опустила руку и зашагала к участку. На углу Амстердам-авеню, остановившись у перехода, она на всякий случай оглянулась, но зверь исчез. Она понимала, куда он делся. Им обоим необходимо было укрытие.

Вечером Никки открыла дверь в свою квартиру. Рук сидел за обеденным столом, разложив перед собой работу.

— Как продвигается статья?

— А где же «милый, я дома»?

— Не дождешься, — отрезала Никки, подойдя сзади и обняв его за шею.

— Так и знал, что здесь мне не дадут поработать. — Он поднял голову, и они поцеловались.

Никки ушла на кухню и, доставая их холодильника два пива, крикнула:

— Всегда можешь вернуться к себе в мансарду и черпать вдохновение в подлинном месте преступления.

— Нет, спасибо. Туда я вернусь завтра, прихватив побольше моющих средств. — Рук отобрал у нее одну из бутылок, и они чокнулись. — Двойное убийство сильно понизит мой дом в цене. Может, не стоит упоминать это в объявлении?

— Как будто ты собирался продавать!

— Слушай, мне жаль, что у вас с Петаром так вышло.

Никки сделала глоток и пожала плечами.

— Бывает. Грустно, но так бывает, — сказала она, верная своему убеждению, что стакан наполовину полон. — Я надеялась, что мы сможем остаться друзьями.

— Ага, я тоже.

— Врунишка.

Рук вспомнил историю о контрабанде, но рассказывать не стал, просто улыбнулся.

— Ну, не знаю. По-моему, нормальный парень.

— На врунишке горят штанишки, — хихикнула Никки, перебираясь в гостиную.

— Эй, ты куда? Я как раз собирался сделать первый заход.

Никки устроилась на диване.

— Первый заход сделай на ноутбук. Давай послушаем стук клавиш, мистер Рук. Желаю видеть имя Никки Хит во всех газетных киосках.

Он немного постучал по клавишам и спросил:

— Тебе не скучно?

— Нет, ты пиши, а я тут почитаю.

— Что-то стоящее?

— Хм, — отозвалась Никки, — кажется, сносно. Называется «Ее вечный рыцарь». — Рук вскочил с места прежде, чем она добавила: — Некой Виктории Сент-Клер.

— Что значит «сносно»? Это качественный, профессионально написанный роман!

Он подсел к Никки и прочитал с открытой страницы: «Она сокрылась в убежище его раскинутых рук, на широкой груди, и он обнял ее».

Никки отложила книгу.

— Терпимо.

— Следующая будет еще лучше, — пообещал Рук. — Все, что мне требуется, — немного вдохновения.

— Правда?

— Ну конечно!

Хит уронила книжку на пол и, откинувшись на диван, привлекла его к себе. Рук поцеловал ее, и она ответила. Когда журналист дал волю рукам, Никки бросила на него лукавый взгляд.

— Смелее! Порви мой корсаж!

Скажу как писатель: по-моему, страшнее чистой страницы только летящая в тебя пуля. За этот год мне довелось столкнуться и с тем и с другим. К счастью, в обоих случаях я был не одинок. Когда свистят пули, реальные или метафорические, хорошо иметь рядом верных друзей.

Прежде всего мне хотелось бы поблагодарить преданных сотрудников Двенадцатого участка Департамента полиции Нью-Йорка, которые допустили меня в свой мир. Многие подробности попали в книгу прямо из моих наблюдений за работой лучших полицейских города. Особая благодарность детективам Кейт Беккет, Хавьеру Эспозито, Кевину Райану и капитану Рою Монтгомери, не только принявшим меня, но и причислившим к своей семье профессионалов.

Также я хотел бы поблагодарить доктора Лэни Пэриш и ее коллег из Нью-йоркской судебно-медицинской экспертизы — за терпение ко мне с моими бесконечными и порой, несомненно, глупыми вопросами, как то: «Если он мертвый, то почему шевелится?»

Я в долгу и у моих помощников с третьего этажа Клюн-билдинг. Ребята, вы не устаете поражать меня силой воображения и остротой взгляда. Без вашей поддержки я как писатель был бы вдвое меньше. И, будучи вдвое меньше, я оказался бы так мал, что меня и на аттракционы Диснейленда не пустили бы. А потому спасибо.

Терри Миллер,[149]с которой мы вступили в сговор, и Натан,[150]Стана,[151]Шеймус,[152]Джон,[153]Рубен,[154]Молли,[155]Сьюзан[156]и Тамала[157]— ваш неиссякаемый профессионализм делает радостным каждый день.

Спасибо Ричарду Джонсону с шестой страницы «New York Post», не пожалевшему времени, чтобы помочь мне в сборе материала. Если я правильно описал работу журналистов, пишущих о знаменитостях, то это благодаря Ричарду и его доброте.