– Это не грибы, – ответила принцесса, – это единственная уцелевшая здесь неизмененная, не испоганенная нановирусами форма жизни – люмпы. Люмпы – полуразумные существа. А то, что вы видели, – их фрагменты. Части отчасти разумных существ… Когда-то люмпам принадлежала вся планета. Но после того как сюда пришли ретлианцы, спокойное существование для них завершилось. Теперь их осталось совсем немного. Встретить лежбище люмпов в лесу – необыкновенная удача. Сейчас для них наступает сезон миграции, и в этих широтах их почти нет.

– Миграции? – удивился Михаил Соломонович. – Они что же, могут самостоятельно перемещаться?

– Да, – подтвердила има Галут, – более того, двигаются они довольно быстро. Могут обогнать поверхностный вездеход.

– Ничего себе, – хмыкнул Яловега.

– А ты их ножиком хотел порезать, – заметил Кияшов. – Представляешь себе, выскочила бы такая штуковина из земли и дала тебе по мордасам!

– М-да. – Механик в задумчивости почесал подбородок. – А если бы из излучателя в этого люмпа пальнуть, еще и не то было бы! Может, нам бы всем тогда не поздоровилось.

– Основная часть тела люмпа скрывается в почве, – поведала принцесса, – наружу в период спячки выглядывает только совокупительный орган, так называемый цирус, вид и запах которого притягивает… гм… опылителя, если можно так выразиться… А может быть, это и не опылители, а особь среднего рода – взаимосвязь кавилусов и люмпов прямая, и генетический набор очень близок…

Антону представились лежащие под слоем земли титаны, над совокупительными органами которых работают какие-то кавилусы. Он замотал головой, отгоняя жутковатое видение.

– Ух ты, – захохотал Яловега, – сами, значит, спят, а члены наружу… Ха-ха-ха.

– Здесь дамы, – с трудом сдерживаясь, прорычал Кияшов. – Я бы попросил тебя, сукин ты кот, вести себя достойно.

– Не, ну это же смешно, вы только подумайте! Сами в земле. А члены наружу!

Кирилл Янушевич приходил во все более веселое расположение духа. Кроме того, он вспомнил о том, что камера оборудована устройствами слежения, а репутацию сумасшедшего нужно поддерживать. А то решат, еще чего доброго, что помешательство было временным, и подвергнут детальному анализу психики путем прямого хирургического вмешательства в мозг.

– Члены наружу! – повторил механик и покрутил головой в поисках невидимых камер слежения.

– Яловега! – рявкнул Евграф Кондратьевич. – На тебя, как я погляжу, простые слова не действуют!

– А чего они члены-то наружу выставляют? – не унимался механик. – Наверное, надеются, что, пока спят, с ними какая-нибудь дамочка совокупится, а не просто рядовой кавилус? То-то Инна так посматривала на них, поглаживала… Видно, чуяла что-то. Или их только аурелианки интересуют? Пойду, что ли, тоже полежу немного. Я не гриб, но, знаете ли…

– Все, я долго терпел! – Кияшов сжал кулаки и вскочил с койки.

– Прошу вас, успокойтесь, – попросила има Галут, – не стоит конфликтовать из-за такого пустяка. Правда, не стоит.

– Свинья вы, Яловега, – сказала Инна. – Грязная, вонючая свинья!

– Чегой-то, у меня научные гипотезы рождаются, а вы меня ругаете почем зря… Могу же и я немного теорию научную двинуть?

– Гипотезы ваши действительно интересны, – заметил Химель, – но не могли бы вы придержать свои открытия при себе? Видите ли, далеко не все идеи, пришедшие на ум, имеет смысл выставлять на всеобщее обозрение. В противном случае у вас могут похитить какую-нибудь очень свежую гипотезу, коллега. И вы останетесь не у дел.

Антон засмеялся.

– Издеваешься, Химель, да? – Яловега помрачнел. – Думаешь, самый умный тут. Ну-ну. Это мы еще поглядим, кто тут самый умный.

– Как же вы всем надоели, Яловега, – сказала Инна. – Я уже начинаю жалеть, что ретлианцы вернули вас. Лучше бы они вам что-нибудь повредили, чтобы вы гадости говорить не могли.

– Ага, Ты бы вообще всех поубивала. Новицкого вон пришибить хотела, – мстительно заявил механик. – Поэтому тебя и вышвырнули из Солнечной системы. Неудержимая тяга к убийствам. Ненависть к мужчинам. Все, все всплывает наружу!

– Вы говорите очень страшные вещи, – вздохнула има Галут. – Мне тяжело слушать вас.

– Много ты, мохнатая, понимаешь! – выкрикнул Яловега. – Давно с пальмы слезла?

Кияшов рванулся к механику, но аурелианская принцесса, преодолевая отвращение, схватила его за руку и удержала на месте. Старпом постоял некоторое время, вращая налитыми кровью глазами, потом бухнулся обратно на койку.

– Повезло тебе сегодня, – сообщил он. – Если бы не има Галут, быть бы тебе крепко битым.

– Ретлианцы не простили бы вам нападение на сумасшедшего, – огрызнулся Яловега. – Мы для них неприкосновенны, хоть они нас и побаиваются… И правильно, между прочим, делают, потому что в гневе я страшен.

– Может быть, они бы сказали нам «спасибо», – предположил Антон. – За то, что мы решили для них такую заковыристую проблему. А то, что теперь с вами делать, раз вы сумасшедший, – непонятно.

– Зато что делать с тобой, понятно, – скривился механик. – Под нож тебя, под ножик, под ножичик-чик-чик…

Под глупое хихиканье Яловеги открылась дверь. Коля Сумароков вскрикнул. На пороге стояли два ретлианца. Один держал в лапах вместительную корзину, сплетенную из металлической сетки.

– Только не меня, не меня! – завопил Коля. – Я тоже сумасшедший! Вам и Михаил Соломонович подтвердит! Доктор, скажите им, что я ненормальный! Он – дипломированный специалист, он разбирается в наших болезнях!

– Мы все здесь немного не в себе, – подтвердил Химель.

Кияшов, сидевший ближе всех к двери, первым разглядел, что лежит в корзине, и проворчал:

– Охолони, придурок! Нам пожрать принесли. Наконец-то. Сподобились.

Ретлианцы молча поставили корзину на пол и так же молча удалились. Яловега вскочил.

– Я, правда, ужинал, но и позавтракать не откажусь! – объявил он.

– Но-но, грабки спрячь! – скомандовал Кияшов. – Первыми будут есть дамы. – И сменил тон на мягкий и предупредительный: – Скажите, има Галут, а вы пробовали когда-нибудь витаминовый мох?

– Протеиновый, – в который раз поправил Кияшова Михаил Соломонович.

– Пробовала. Он входит в солдатский рацион. Каждый член королевской семьи проходит военную подготовку, поэтому пища рядовых воинов мне не в новинку.

– Так кушайте, – любезно предложил Кияшов. – А то Яловегу только пусти к корзинке – все сожрет, а оставшееся распихает по карманам.

Кирилл Янушевич клацнул зубами и демонстративно отвернулся.

– Наверное, я не буду есть… Недостойно принимать еду от убийц соплеменника, – проговорила принцесса. – Хотя есть, конечно, хочется… Но имеет ли смысл продлевать мучения? Жаль, что я, подобно мудрецам Зинзавеи, не могу усилием воли останавливать сердце. Наверное, в данном случае это стало бы для меня лучшим выходом.