за уголки не получалось, поэтому она взяла лист в ладони, сложив их лодочкой, и слегка надавила.

Записка раскрылась, как бутон.

На святом тизакском была написана одна фраза.

«Мы с тобой, даже если Михали уже нет».

От подступивших к глазам слез сдавило горло, и Реа всхлипнула. Елени напросилась к ней в служанки, умоляла взять в Стратафому. Почему Реа тогда ее послушала? Теперь было трудно вспомнить.

Вероятно, северная Схорица давно раскинула свои сети. Давно ожидала чего-то.

Ждала… Рею.

Глава 34

Александрос

Реа не спустилась на ужин, но Лексос старался не переживать. Обычно ей не терпелось провести время с ним и Хризанти после возвращения из дома очередного супруга, но теперь сестра вела себя странно, и вот очередное тому свидетельство.

– Наверное, она устала, – предположила Хризанти, когда Лексос об этом упомянул. – Все-таки дорога долгая.

Лексос подумал, что Реа скорее устала от разговора с Васой, чем от дороги, но прикусил язык.

Они стояли возле своих мест, дожидаясь отца, чтобы приступить к ужину. Слуги уже принесли еду, но Ницос, Хризанти и Лексос ни к чему не притронулись.

Вряд ли Васа собирался скоро подойти. Свет за окном померк, от овощного супа не шел пар, стул отца никто не отодвинул, не было слышно ни шороха.

– Может, хотя бы усядемся? – спросила Хризанти. – На это он не рассердится.

Лексос фыркнул.

– С него станется.

– Просто мы до сих пор стоим, и…

– Хватит, – бросил Ницос, устраиваясь на стуле.

Лексос и Хризанти с удивлением взглянули на брата, который тянулся к корзинке с выпечкой.

– Что? – спросил он. – Вы не голодные?

Хризанти сочувственно посмотрела на Лексоса.

– Это просто ужин.

– Сегодня оправдываешься в мелочах, завтра – в чем-то серьезном, – строго проговорил Лексос. Юноша понимал, что реагирует слишком остро и пытается наказать брата и сестру за собственное предательство, но не мог сдержать лицемерную злобу. – Если мы не соблюдаем правила, не выражаем малейшего уважения, то…

– Кстати, – вдруг вставил Ницос, – а совет стратагиози, который ты созвал, тоже был выражением уважения?

Лексос похолодел.

– Откуда ты знаешь о совете?

– Ты и впрямь считал, что сможешь держать встречу в секрете? – Ницос покачал головой, загребая суп ложкой. – В Агиоконе многие готовы поделиться слухами.

Не очень похоже, чтобы он подразумевал обычные сплетни, гуляющие среди простого люда. Голос Ницоса звучал уверенно, и Лексос не сомневался: пока он путешествовал, пытаясь обеспечить светлое будущее Тизакоса, младший брат тоже строил планы.

– Значит, у тебя есть свои источники? – спросил Лексос.

– Было бы глупо впустую тратить все время в мастерской, правда? – с горечью сказал Ницос. – Я нашел более полезное занятие, – он говорил практически словами Васы.

Лексос не раз слышал подобное от отца и видел, как речи Васы влияют на брата. И вот результат.

– Что будешь делать? – спросил Ницос, откидываясь на спинку стула.

Русые волосы были припорошены сажей, вероятно, от какого-то эксперимента на чердаке, и выглядел он не старше, чем накануне, но Лексоса вдруг поразили его резкие скулы. Да и детская пухлость щек куда-то исчезла…

– Возможно, именно поэтому наш дорогой отец не присоединился к нам за ужином? – предположил Ницос, склонив голову набок. – Уверен, ты поделился с ним задумкой? Если честно, милый брат, поразительно видеть тебя еще живым.

Лексос понимал, что поступает не слишком мудро, но не мог спокойно смотреть, как Ницос осуждающе ухмыляется. Младший брат и понятия не имел, каково это – быть преемником стратагиози, тем более Васы.

– У меня есть план, – пылко ответил Лексос. – И между прочим, Васа согласился.

Ницос нахмурился и подался вперед. Хризанти с тоской смотрела на свой стул, но Лексос не обращал на нее внимания и не сводил глаз с брата. Тот отломил веточку от кипарисового букета в вазе и согнул дугой.

– Интересно, в чем он состоит? – спросил Ницос, покосившись на сестру. – Совет попросил от тебя того, на что Васа вряд ли согласится.

Даже об этом он знал. Хорошо хотя бы не пускался в детали при Хризанти. Однако сложно поверить, что младший брат, которого Лексос всегда видел угрюмым увальнем, в детстве не желавшим покидать объятия матери, имел столь глубокие связи в совете, что до него доходили самые тайные сведения.

– О чем вы? – оживилась Хризанти, и Лексос снова проигнорировал сестру.

Но она не расстроилась. Просто выглядела разочарованной.

– Мы с Васой нашли решение, – продолжал Лексос.

Ницос усмехнулся, ковыряя веточку ногтем.

– Вот как?

– Да.

– Полагаю, вы и про матагиос поговорили? – лениво проронил Ницос.

– Разумеется, – машинально ответил Лексос. На самом деле он и не думал про матагиос, хотя для доказательства того, что он убил отца, придется показать метку совету.

Ницос встал из-за стола. Он выглядел ужасно довольным собой, а кипарисовая веточка осталась лежать подле тарелки, согнутая в идеальное кольцо.

– Что ж, поздравляю, ты крайне предусмотрителен, – сказал Ницос и вышел из зала, не дожидаясь ответа.

Хризанти вздохнула.

– Было бы гораздо лучше, если бы вы вели себя вежливее друг с другом.

– Дело не в вежливости, – буркнул Лексос, протирая глаза. Юноша чувствовал себя уставшим и даже не мог вспомнить, удалось ли ему отдохнуть с тех пор, как он вернулся домой. – Ты многого не понимаешь.

– Наверняка поняла бы, если бы мне хоть на что-то намекнули. Хотя это, конечно, маловероятно, – проворчала Хризанти и взяла булочку из корзинки. – Можешь оставаться здесь. Вдруг тебе повезет – и ты увидишь Васу? – добавила она, жуя сдобное тесто. – Но компанию я тебе не составлю, – и сестра удалилась следом за Ницосом, шурша юбками.

В зале похолодало, сквозняк притушил пару свечей, но Лексос продолжал стоять, положив ладони на спинку стула. Он отчаянно хотел доказать отцу свою преданность.

Матагиос нельзя передать, прибегнув к традиционному ритуалу. Старший ребенок получает его только после смерти отца. По крайней мере, все так считали, но Лексос надеялся, что Васа способен передать его так же, и как другие дары.

Возможно, вместе они найдут способ.

Спустя длительное время двери распахнулись, и в зал широким шагом вошел Васа. Обычно он переодевался к ужину, чего требовал и от отпрысков, но сегодня на нем был черный пиджак с высоким воротом, что и днем. Ему удалось создать угрожающий образ, однако зрителей почти не осталось: из детей, на которых отец надеялся повлиять, в столовой был лишь Лексос.

– Что ж, – сказал Васа, пока слуга выдвигал стул. – Я заботился о детях более сотни лет, а они даже не сподобились прийти на ужин.

Порой Лексос гадал, не завел ли Васа